Но Веттели больше не хотел думать о поэтах, его теперь занимал иной вопрос.
«Гвиневра, ведь ты так умна и прозорлива, не знаешь случайно, как вышло, что Токслей стрелял в упор в мой лоб, а попал в свой собственный? Это тоже ты постаралась?»
— Нет, я тут ни при чём! — ответила фея пристыжено, но честно. — В тот момент я как раз отвлеклась на пирог. Тебя спас амулет.
«Какой?» — не понял он.
— Ну, твой облезлый медальон, а может, это монета такая. Подарок вагонного боггарта или там брауни — не знаю. Ты мне ещё поклялся носить его не снимая, помнишь?
«Помню», — он попытался кивнуть, разумеется, безуспешно.
— Ну вот! У этого амулета есть свойство уберегать хозяина от неминуемой смерти. Понимаешь? Не от всякой, а именно от неминуемой, — почему-то сочла нужным подробно растолковать она. — К примеру, идёшь ты по дороге, на тебя со страшным воем мчится венефикар. Скорее всего, он расплющит тебя в лепёшку, но всё-таки есть небольшой шанс, что ты успеешь отскочить. В этом случае амулет будет бесполезен. Но когда ты лежишь, как параличный, и старый боевой товарищ метит тебе в лоб — тут нет ни единого шанса выжить самостоятельно, поэтому начинает работать амулет. Усвоил?
«Потрясающе! — он мысленно присвистнул. — Неужели столь бесценную вещь мне подарили только за то, что я согласился закрыть окно, чтоб из него не дуло?»
Фея на секунду замялась, потом выложила как есть:
— Видишь ли, милый мой. Подавляющее большинство существ старшей крови ценят мимолетную человеческую жизнь столь невысоко, что и амулет, её охраняющий, представляется им сущей безделицей. Представь: если бы у тебя завёлся талисман, способный спасти от смерти какого-нибудь симпатичного мышонка или там ящерку и более ни на что не годный — неужели ты пожалел бы им его отдать? Нет? То-то!.. Эх, и холодища же здесь! Не представляю, как ты это терпишь лёжа? Я-то хоть ноги размять могу, — она принялась прыгать и хлопать себя по бо кам. — Бедный, бедный, ты так и замёрзнешь до смерти, пока этих женщин где-то носит! — ожидание, затянувшееся долее пяти минут, казалось фее невыносимым.
Впрочем, отчасти она была права: рук и ног Веттели уже не чувствовал, и ни с того ни с сего мучительно захотелось спать, глаза непроизвольно закрылись. «Наверное, со стороны кажется, что здесь не один, а целых два мертвеца», — подумал он дремотно… и вспомнил! Полиция!!!
«Гвиневра! У нас же полицейские с той стороны! Надо их забрать, пока чего-нибудь не натворили!»
— А, — легкомысленно отмахнулась фея, — успеется! Пусть ещё погуляют, а то будут здесь под ногами путаться… Нет, я не понимаю, куда запропастилась эти невыносимые особы? Человек замерзает, а они…
«…уже идут! В смысле, идём! Берти, мальчик, потерпи ещё немного, мы почти у лестницы. Не вздумай там умереть без нас, твоя Эмили этого не переживёт!»
«Ну уж нет! Теперь я точно не умру, пусть никто не надеется!» — убеждённо ответил Веттели, явственно чувствуя, как внутри изрядно замёрзшего тела очень удобно устроилась и никуда не собирается выходить счастливая и довольная жизнью душа.
