Враг народа. Академия красных магов - [63]

От мысли, что он будет служить остальным, Голицына аж перекосило. Тем не менее, натянув лицо обратно, он молча поднялся с места и в компании Зорина прошествовал к книжному шкафу. Любопытство незаметно охватило класс, и студенты начали осторожно оборачиваться, стараясь лишний раз не смотреть на стоящие сверху стеклянные коробки. Деревянные створки со скрипом распахнулись, открывая стопки тонких книжек в мягком переплете на нижней полке. Взяв их, парни молча пошли по рядам парт. Зорин аккуратно положил одну передо мной, и я с интересом уставился на обложку, где было напечатано “Трудовой Магический Кодекс СССР”.

— Это подарок каждому из вас к началу учебного года, — сообщил Раевский.

Так и подмывало спросить от кого. От КМБ?

— И ваша новая настольная книга, — добавил он, — на всю оставшуюся жизнь. Чем лучше вы усвоите положения ТМК, тем длиннее она будет.

Сказано это было без малейшей угрозы — спокойным, ровным голосом, каким обычно детям вбивают в голову очевидные вещи. Например, земля круглая, а дважды два — четыре. И если не будешь соблюдать положения ТМК — умрешь.

— Кто знает, когда приняли ТМК? — тем же тоном продолжил он.

Я скосил глаза на Розу, сидевшую в другом ряду у окна. Она точно знала, так как этот вопрос был на экзамене. Однако, как и все, сейчас молчала, вероятно, все еще осмысляя последнюю фразу.

— В двадцать четвертом году вместе с конституцией, — ответил Раевский сам, не смущаясь, что студенты будто проглотили языки, наоборот, казалось, его это полностью устраивало. — И это не случайно. Советская власть дает лучшие возможности и обычному человеку, и магу. Запишите.

Перья торопливо зачиркали по бумаге.

— А теперь, — довольно произнес он, — откройте кодекс и ознакомьтесь с основными положениями.

Страницы послушно зашелестели на каждой парте. Вместе со всеми я распахнул переплет, слегка скрипящий, пахнущий типографической краской — подарок оказался абсолютно новым. На белоснежных свеженапечатанных листах были расписаны задачи и структура сначала наркомата магии, затем КМБ. После шли два раздела: первый с правами магов, а второй с обязанностями, которых, судя по размеру, было раз в пять больше.

— ТМК определяет, — под шелест страниц говорил Раевский, — что магу можно и что ему нельзя…

По правде сказать, нельзя тут было гораздо больше. Нельзя использовать магию во вред советскому народу, нельзя использовать магию во вред государству, нельзя препятствовать КМБ в выполнении их обязанностей, нельзя отказаться от заданий наркомата магии без объяснения причин, нельзя незаконно приобретать артефакты, нельзя утаивать магические разработки… От всех “нельзя” у меня под конец зарябило в глазах.

— Каждое написанное здесь слово должно прочно осесть в ваших головах, — Раевский постучал по своему столу, словно показывая, насколько прочно. — Для вашей же безопасности. Каждый, кто решит переступить закон, — в спокойном голосе неожиданно прорезалась сталь, — станет мишенью. КМБ уничтожит любого врага, вне зависимости от его достижений и родословной…

Его взгляд на миг замер на Голицыне, и тот сразу же уткнулся в раскрытый кодекс.

— Если маг нарушает закон, маг будет наказан, — подытожил Тихон Сергеевич. — Любой маг без исключений, каким бы ценным он себя ни считал. Ценность врага равна нулю.

Пожалуй, мне больше нравилось, когда сотрудники КМБ молчали как тени. Еще некоторое время его холодные жесткие глаза рыскали по классу — скользя как дуло пистолета по толпе, пока его хозяин решает, кого пристрелить. До конца урока в кабинете не раздавалось ни звука, кроме монотонного шелеста страниц. Все молча читали кодекс, не отрываясь, будто книг увлекательнее в мире не было.

— На следующем занятии, — перед самым звонком сообщил Раевский, — мы поговорим о способах, которыми общество издавна избавлялось от бесполезных и вредных ему магов. Так что возьмите в библиотеке учебник по магзаконности и прочитайте главу про инквизицию. Запишите.

Казалось, вместе с трелью звонка по рядам парт пронесся дружный облегченный выдох. Стараясь не встречаться глазами с преподавателем, студенты похватали свои кодексы и вещи и рванули к двери.

— Товарищ Матвеев, задержитесь, — неожиданно сказал Раевский, когда я поднялся вместе со всеми.

Без особой охоты я сел обратно. Уходя, Генка и Роза жестами показали мне, что подождут снаружи. Вскоре в кабинете остались только преподаватель и я. Встав из-за стола, он неспешно прошелся до двери и плотно ее притворил, а потом медленно повернулся ко мне.

— Товарищ Матвеев, каким вы видите свое будущее?

— Счастливым, — ответил я, — и долгим…

В свете последнего урока это дополнение казалось важным.

Его глаза неторопливо прошлись по моей груди, изучая каждый висящий там значок.

— Полагаю, так и будет, — сказал Раевский. — У вас правильные ценности. Можете идти. Только помните, что с любыми проблемами можете обращаться ко мне. Я ваш друг.

Я молча кивнул и поспешил убраться подальше от этого друга с тихим спокойным голосом и глазами маньяка.

Глава 18. Вызов

После уроков, изрядно измотанные новыми знаниями, мы направились в столовую. Обедали мы сегодня втроем — у наших старших товарищей расписание не совпало с нашим. Роза задумчиво молчала, ковыряясь ложкой в супе, а Генка то и дело вытягивал из кармана полученное утром приглашение в Королевство, будто проверяя, не потерялось ли оно, и нетерпеливо ерзал на стуле, явно горя желанием об этом поговорить.