Враг народа. Академия красных магов - [6]

— А товарищ Сталин тоже маг?

Лёня оторвался от книги и нервно покосился на дверь, проверяя, закрыто ли купе.

— Нет.

— А товарищ Ле…

— Нет, — мгновенно перебил он. — Магов у власти нет, кроме наркома магии. Таковы соглашения.

— Да ну, — не поверил я. — Обладать силой и не получить власть? Или ваши маги не настолько сильны?

Очки дернулись на его носу и поползли вверх.

— Магия — это оружие, которое нельзя применять для захвата власти, — отчеканил мой провожатый, возвращая очки обратно. — Даже декрет такой есть. Все трудовые магические династии это понимают, и все с этим согласны. Лучше бы тебе дать учебник по магзаконности, — со вздохом добавил он, — но у меня его с собой нет.

После этих слов он снова уткнулся в свою книгу, и от нечего делать я начал читать свою. Хотя читать в данном случае не совсем правильное слово — скорее расшифровывать. Внутри все было написано буквами, но этих букв я не понимал.

— А что такое МС?

— Магическая сила, — не отрываясь от своей книги, ответил Лёня.

— А БЭМ?

Он перелистнул страницу, будто не услышав.

— А БМБ? — не отставал я. — ДМБ? Боевая мощь?

— Попробуй, — отозвался он, — пролистывать все непонятное.

Да такими темпами можно сразу пролистать всю книжку.

— Надеюсь, — проворчал я, — в академии учат лучше…

Незнакомые аббревиатуры и непонятные термины сталкивались в голове, пока следом не поплыли и перед глазами. Отложив книгу, я уставился в окно. Там на скорости проносилась тайга — необозримая, огромная, чернеющая в наступающей темноте и, казалось, недоступная человеку. Однако я видел, как среди таких лесов возводятся заводы и дома — растут как грибы после дождя. Не каждому доведется такое увидеть. Надеюсь, и Москва не разочарует.

В глубокой ночи за окном безостановочно мелькали деревья. Поезд остановился на станции “Таежный-1”, а когда тронулся, я уже спал. Однако не крепко и не долго. Разбудил меня странный стук по двери — слишком звонкий, словно стучали не рукой.

— Открывайте! — раздался по ту сторону прокуренный мужской голос. — Иначе выбьем дверь, и вам будет хуже!

Над койкой напротив мгновенно загорелся свет. Резко сев, Лёня первым делом вытащил бархатный мешочек из кармана и спрятал глубоко под матрас. Стук повторился вновь, став громче.

— Живо открыли! — бросил уже другой, но не менее прокуренный голос.

— Может, сделаешь что-нибудь? — тихо спросил я. — Ну, магией…

— Нельзя, — отрезал Лёня. — И ты не смей!

Торопливо поднявшись, он натянул очки и открыл дверь. Наши гости довольно осклабились за порогом, а я мигом понял, чем стучали. Стучали наганом.

Их было двое. Оба как тот урка, с которым мне довелось пообщаться в Сталинском НКВД. Один, навалившись на косяк, поигрывал финкой, а второй стоял чуть поодаль с наганом, выразительно водя дулом по купе. На полу у их ног валялся пухлый холщовый мешок — видимо, уже прошлись по вагону. Однако из других купе не доносилось ни звука — похоже, всех припугнули.

— Лишние звуки, лишние движения, — хрипло предупредил тот, что с наганом, — и у вас в голове появится по лишней дырке.

Он коротко кивнул, и, оттеснив Лёню, его подельник шагнул в купе.

— Кубышки свои открывайте, — сплюнул он прямо на пол.

Лёня послушно положил чемодан на койку и открыл, будто быть ограбленным — самое обычное дело. Косясь на наган, я нехотя достал свои пожитки, где из ценного были разве что поношенные заводские штаны. Урка с ножом брезгливо осмотрел мое и, ничего не взяв, двинулся к вещам Лёни, среди которых уже стал копаться гораздо увлеченнее. Из магических странностей там были только книги — но книги его не интересовали.

Тот, что с наганом, остался в проходе, видимо, контролируя, чтобы никто не вышел из уже обчищенных купе.

— И сейчас нельзя? — спросил я, видя, как его дружок вытаскивает деньги из чемодана, которые дал на дорогу директор.

— Нельзя, — отрезал Лёня.

— Какое нельзя! — хохотнул урка. — Наша тайга, нам тут все можно!

— А ну заткнулись! — процедил другой, наводя наган то на Лёню, то на меня, словно прицеливаясь.

Деньги исчезли в засаленном кармане. Продолжая копаться среди вещей, вор достал какую-то баночку и, покрутив, небрежно отбросил на пол. Следом туда же полетел и завернутый в газету наш ужин с остатком пирожков. Как же это погано — сидеть и смотреть, как тебя грабят. Особенно, когда ты гораздо сильнее — а я чувствовал это. Урка, копавшийся в чемодане, то и дело нервно замирал, прислушиваясь к каждому звуку, каждому шороху, каждому стуку колес. Вокруг его тела подрагивали видимые только мне серые волны — верный признак страха. Он боялся, что его поймают, и храбрился, нарочито громко смеясь и ведя себя все развязнее. Однако волны от этого не исчезали, а становились еще шире, чуть ли не сами толкаясь в мои руки. Оставалось их только схватить.

Лёня перехватил мой взгляд, словно еще раз напоминая, что нельзя. Ну нет! Нельзя только студентам, а я еще не студент. Впившись глазами в нашего гостя, я мысленно обмотал эти серые волны вокруг его рук, как длинную веревку — от плеч до запястий, буквально сковывая его страхом. Всего миг — и он уже не перебирал вещи, а просто щупал их, еле передвигая пальцами.