Враг «Монолита» - [8]

— Ну с Химмаша.

— Чего?! — Централ даже присел, чтобы выразить всю полноту эмоций. — Чего ты лепишь?! Какой?.. Какой еще Химмаш? Нет у нас никакого Химмаша.

— Как это нет?.. — оторопел Бокс. — Ты с дуба рухнул? И говоришь ты как-то странно… — добавил он.

— Я?! Это ты странно говоришь!

Шведов давно все понял и, скрестив руки, привалился плечом к стене. Хаус почему-то не спешил прояснять ситуацию. Возможно, для него это было одним из немногих доступных развлечений. Спор между курткой и рубашкой он слушал с неподдельным интересом и, казалось, был слегка разочарован, когда парни наконец-то разобрались.

Широко улыбаясь, они протянули друг другу руки:

— Анапа!

— Екатеринбург!

— Ты прикинь, мля! — воскликнул Централ.

— Чума, в натуре! — согласился Бокс.

Дождь незаметно утих, и, как только Шведов это отметил, среди звука отдельных капель он различил далекий стрекот вертолета. Луна стала светить ярче, и Сергей снова выглянул из сарая. Слева от постройки послышались щелчки, это поочередно включались сигнальные огни. Они стояли прямо на земле, среди некошеной травы, и еще минуту назад их можно было обнаружить, только споткнувшись о корпус прожектора.

Доктор Хаус вышел вслед за Шведовым на улицу.

— Разве на вертолете до города не быстрее? — спросил Сергей.

— Конечно, быстрее, — отозвался сталкер. — Но ты же служил в армии. Разве не проще бежать кросс без противогаза?

— От кроссов не умирают, а ты сказал, что на этом маршруте…

— Я думал, ты сам догадаешься. Это экзамен, Швед. Очень простое испытание: кто непригоден, тот не дойдет.

— Я на такое не подписывался! — подал голос Обух.

— Это не ко мне, это к начальству, — сказал сталкер.

— А что, реально можно отказаться? — обрадовался Бокс.

Вертолет в ночном небе еще был не виден, но винт шумел уже отчетливо. Централ покинул сарай последним и, зябко обнимая себя за плечи, присоединился к встречающим. Вероятно, сверху они выглядели странно — четверо лысых и один клокастый, сбившиеся в кучу посреди буйного сорняка, неуверенно замершие между гнилым черным сараем и помеченным фонарями прямоугольником. В периметре посадочных огней ничего не было — ни бетонных плит, ни временного покрытия. Кто-то выбрал на местности участок поровнее и обозначил его прожекторами — вот и вся площадка. Такую же можно было оборудовать за час в любом другом месте, а потом просто бросить ее за ненадобностью.

Ми-8 завис низко над землей, разгоняя ветром густую траву. Вертолет был старый, перекрашенный бог знает сколько раз, со свежими царапинами и широкими мазками плохо заполированной автомобильной шпатлевки. Ни номера, ни опознавательных знаков Сергей на борту не видел, но это его уже не удивляло. Створка люка отъехала в сторону, и в проеме показался немолодой кряжистый мужик с тяжелым бульдожьим лицом. На нем были болотные сапоги и растянутый тельник с дыркой — ни дать ни взять революционный матрос на пенсии. Он бодро спрыгнул на землю, и из глубины кабины показался следующий гость со связанными руками и тряпочным мешком на голове.

«Арестантов еще не хватало», — отстраненно подумал Шведов.

Пленника подтолкнули из вертолета в спину, и мужчина в тельняшке принял его внизу, бесцеремонно поймав за грудки. Следом высадился чернявый бородатый субъект в камуфляжной куртке, похожий на арабского террориста. После этого створка вернулась на место, и вертолет, мгновенно поднявшись, с крутым виражом ушел обратно в ночное небо.

— Здравия желаю, Кабан! — гаркнул Доктор Хаус, не вынимая рук из карманов.

— Мелкие прогибы не оплачиваются, — бросил мужик в тельнике, направляясь к сараю. — Чак, развяжи его.

— Я ему не доверяю! — отозвался бородач.

— Да ты никому не доверяешь.

— Никому, — подтвердил тот.

— Это неправильно. — Кабан остановился и сдернул мешок с головы пленника. Затем щелкнул выкидным ножом и рассек пластиковую стяжку на его запястьях.

Пятый пассажир тоже был обрит налысо. В остальном ничего примечательного: скучное простоватое лицо, джинсы и старый свитер.

— Присоединяйся к своим, — сказал ему Кабан.

Все зашли в сарай и непроизвольно разделились на две группы: пассажиры у одной стены, борода и тельник у другой. Хаус встал посередине и чуть в стороне, словно командир отделения. Шведов украдкой взглянул на часы — была уже половина четвертого, небо светлело на глазах.

— Главный тут я, и зовут меня Кабан, — произнес мужик в тельняшке тихо, но твердо. — Как зовут вас, мне не важно. Знакомиться с вами буду на той стороне, в Зоне.

— А сейчас мы не Зоне, что ли? — спросил Обух.

Чак сделал такое движение, будто потянулся за пистолетом. Кабан лишь недовольно поморщился.

— По идее, да, — сказал он. — Мы в зоне отчуждения, на закрытой территории. Но это не то, что называется Зоной с большой буквы. Здесь, на острове, безопасно. Доберетесь до берега — начнете понимать, о чем я говорю. Пока дойдете до города, поймете всё. Или не дойдете. До Припяти отсюда семь километров, жду вас к вечеру. Кто отобьется от группы, тот покойник без вариантов. — Кабан медленно оглядел неровную шеренгу из пяти новобранцев. — Хаус, почему я должен им это объяснять, а? Тебе влом было инструктаж провести?