Врачеватель. Олигархическая сказка - [17]
В феврале темнеет рано, и на улице давно включили освещение. Небо было закрыто тучами, но снег не падал. С северо-запада дул неприятный холодный ветер. Какое-то время назад Пал Палыч и Сергей вышли из больницы. Сейчас они стояли возле машины, и было видно, что ветер им не помеха.
– Прости, Паша. Знаю, что ты искренне, но, поверь, мне тяжело тебе отказывать во второй раз. Мама заждалась. Хотя бы ночь с ней побуду, а завтра рано утром надо в монастырь возвращаться. Боюсь только, к заутрене-то уже не успею. Я и так в Москве задержался дольше некуда, а там ведь на мне все хозяйство. Лучше ты ко мне приедешь. Увидишь, какая у нас благодать. Душа радуется. Я вот почему-то уверен, что ты скоро ко мне приедешь. Ведь приедешь, Паша?
– К тебе я и пешком приду.
– Вот и слава Богу! Если бы ты знал, как я буду тебя ждать.
– Ладно, Серега, садись в машину. Отвезу тебя домой.
– Нет-нет, Паша, и не думай. Здесь автобус идет прямо до метро. Не волнуйся, я доберусь. Да и не гоже мне, грешному, разъезжать на таких автомобилях. Смех, да и только. А Ларисе от меня низкий поклон.
Они крепко обнялись и долго так стояли под этим наполненным сыростью, пронизывающим февральским ветром, не чувствуя холода.
– Ну, прощай, Паша. Только ведь вот что хотелось сказать тебе. Великое испытание для человека, который живет, ни в чем себе не отказывая. Когда любое его желание, любая прихоть исполняются в ту же секунду, по первому требованию…
– Как ты сказал? – Пал Палыч изменился в лице. Он сразу вспомнил, что эту же фразу вчера говорил врачеватель.
– Я хотел сказать, – спокойно продолжил Сергей, – что тогда он перестает видеть окружающий его мир и сердце с каждым днем становится все черствее, пока не превращается в камень. А ты все-таки нашел меня, Паша! Ты помог старушке, сделал благое дело. Я видел – это не откуп. Это искренне, по велению сердца твоего. Но сколько их, таких старушек? А бездомных брошенных детей? Подумай об этом, если к тому испытываешь потребность. Ну, храни тебя Господь!
– Прощай, Серега!
– Да это я в миру Серега, а в монашестве – Филарет.
Он трижды осенил Пал Палыча крестным знамением, прочитав над ним короткую молитву, еще раз обнял его, попрощался с охраной, не знавшей, как себя вести с монахом, – «Храни вас Господь!», «Спасибо, батюшка!», затем повернулся и пошел спокойной, уверенной походкой по направлению к автобусной остановке.
– Я приду к тебе, Серега. Рано или поздно, но приду, – сказал Пал Палыч, когда в миру Сергей Алексеевич Плотников, а в монашестве казначей Филарет садился в автобус, помахав ему рукой на прощание.
Пал Палыч еще долго стоял на ветру и смотрел на пустую остановку, пока, наконец, к нескрываемой радости охранников, не сел в машину и они не отправились в путь.
От солнцевской больницы по окружной до поворота на Рублево-Успенку добрались сравнительно быстро. Потом намертво увязли в пробке. Деловая и политическая элита после трудов праведных горела желанием побыстрее добраться до своих загородных очагов, создавая немыслимую толчею мигалками, клаксонами и различными рискованными маневрами с выездом на встречную полосу, что только усугубляло ситуацию на узкой дороге, создавая дополнительные трудности. Пал Палыч был спокоен и черепашил строго в потоке. Зазвонил телефон. Пал Палыч взял трубку.
– Лариса, ты прости, забыл тебе перезвонить. Но какое же тебе огромное спасибо! Да. Нашел. Конечно, встретились. Увидимся – все расскажу. Что? – брови Пал Палыча медленно, но верно ползли вверх. – Ты хочешь поужинать со мной? И где? В «Царской охоте»? Знаешь, я только сейчас подумал, что не ел уже двое с лишним суток. Идея классная, только есть одно «но». Давай обойдемся без ресторана. Поужинаем дома. А, Женечку в отпуск? Ничего страшного. Можно подумать, что я никогда не чистил картошку. Главное – знать, есть ли она у нас и где находится. А ты бы пока, Лариса Дмитриевна, поскребла по сусекам, а я скоро буду. Мы уже в Раздорах.
На громадной кухне, где сегодня утром наша супружеская пара мирно попивала зеленый чай, нам предстала картина, достойная кисти художника или, на худой конец, пера сочинителя. Два человека, облаченные в фартуки, как минимум, лет десять не подходившие к плите, готовили себе ужин. Не желая обидеть хозяев, мы не станем говорить о том, что на кухне стоял невообразимый чад. Лишь скромно заметим, что до нас доносился приятный аромат слегка подгоревшей рыбы. На бесконечно длинном разделочном столе, наряду с тостерами, блендерами, мясорубками и миксерами, вперемежку лежали груды апельсиновых корок, картофельной кожуры и немалое количество открытых консервных банок. Лица кулинаров были предельно серьезными и сосредоточенными. Однако первых жертв избежать не удалось. Лариса Дмитриевна то и дело дула на свою обожженную кисть руки, а Пал Палыч носился по кухне с наскоро перевязанным пальцем, который он умудрился порезать, открывая банку с черной икрой. Но все эти мелочи мало заботили людей, занимавшихся на данный момент конкретным делом.
О, чудные мгновения! Ужин наконец-то был готов, стол сервирован и накрыт здесь же на кухне, свечи зажжены, в центре бутылка красного вина и два уже наполненных его содержимым бокала.
Когда-то давно один мудрец сказал: «Мои чувства, эмоции, желания принадлежат исключительно Богу и мне». Немного подумав, добавил: «Равно как и каждому из тех, кого я никогда не видел».Был ли он прав?Не знаю.Но, так или иначе, мириадами невидимых нитей мы связаны друг с другом. Эту связь я раскрываю в своей второй книге «Врачеватель-2», где фантазия и реальность так тесно переплетены и сложно понять, было ли это на самом деле или все лишь приснилось мне на днях…Андрей Войновский.
Все, что казалось простым, внезапно становится сложным. Любовь обращается в ненависть, а истина – в ложь. И то, что должно было выплыть на поверхность, теперь похоронено глубоко внутри.Это история о первой любви и разбитом сердце, о пережитом насилии и о разрушенном мире, а еще о том, как выжить, черпая силы только в самой себе.Бестселлер The New York Times.
Из чего состоит жизнь молодой девушки, решившей стать стюардессой? Из взлетов и посадок, встреч и расставаний, из калейдоскопа городов и стран, мелькающих за окном иллюминатора.
Эллен хочет исполнить последнюю просьбу своей недавно умершей бабушки – передать так и не отправленное письмо ее возлюбленному из далекой юности. Девушка отправляется в городок Бейкон, штат Мэн – искать таинственного адресата. Постепенно она начинает понимать, как много секретов долгие годы хранила ее любимая бабушка. Какие встречи ожидают Эллен в маленьком тихом городке? И можно ли сквозь призму давно ушедшего прошлого взглянуть по-новому на себя и на свою жизнь?
Самая потаённая, тёмная, закрытая стыдливо от глаз посторонних сторона жизни главенствующая в жизни. Об инстинкте, уступающем по силе разве что инстинкту жизни. С которым жизнь сплошное, увы, далеко не всегда сладкое, но всегда гарантированное мученье. О блуде, страстях, ревности, пороках (пороках? Ха-Ха!) – покажите хоть одну персону не подверженную этим добродетелям. Какого черта!
Представленные рассказы – попытка осмыслить нравственное состояние, разобраться в проблемах современных верующих людей и не только. Быть избранным – вот тот идеал, к которому люди призваны Богом. А удается ли кому-либо соответствовать этому идеалу?За внешне простыми житейскими историями стоит желание разобраться в хитросплетениях человеческой души, найти ответы на волнующие православного человека вопросы. Порой это приводит к неожиданным результатам. Современных праведников можно увидеть в строгих деловых костюмах, а внешне благочестивые люди на поверку не всегда оказываются таковыми.
В жизни издателя Йонатана Н. Грифа не было места случайностям, все шло по четко составленному плану. Поэтому даже первое января не могло послужить препятствием для утренней пробежки. На выходе из парка он обнаруживает на своем велосипеде оставленный кем-то ежедневник, заполненный на целый год вперед. Чтобы найти хозяина, нужно лишь прийти на одну из назначенных встреч! Да и почерк в ежедневнике Йонатану смутно знаком… Что, если сама судьба, росчерк за росчерком, переписала его жизнь?