Врач-убийца - [15]

Так оно и случилось как-то раз, когда Лиорен пролетал на флайере над одним из лесных поселений, которое давным-давно объявили заброшенным – видимо, такое заключение было сделано из-за того, что местные обитатели просто-напросто попрятались на деревьях. Лиорен заметил, что шестеро кромзагарцев ведут бой на лужайке, в пространстве между двумя хижинами. К тому времени, когда флайер, способный вместить четверых нидиан, не будь у тарланина таких длинных ног, сделав круг, приземлился неподалеку от поля боя, четверо кромзагарцев уже валялись на земле бездыханные.

Невзирая на множественные укусы и глубокие царапины от ногтевых ранений, Лиорену удалось установить, что трое погибших были мужского пола. Четвертой была женщина, жить которой оставалось считанные секунды. Драхт-Юр вдруг указал на два кровавых следа, тянувшихся по примятой траве к распахнутой двери одной из хижин.

Шаги у Лиорена были шире – около двери он оказался раньше нидианина и первым увидел два корчащихся окровавленных тела, сцепившихся на полу в последнем смертельном поединке. Лиорен с трудом сдержал презрение к подобному звериному поведению существ вроде бы разумных. Шагнув к дерущимся, Лиорен просунул между ними свои срединные конечности и попытался разнять. Вот тут-то он и был смущен донельзя: оказалось, что это не двое дерущихся насмерть мужчин, а мужчина и женщина, предающиеся акту совокупления.

Тарланин отпустил их и попятился, но они вдруг забыли друг о друге и яростно накинулись на него, а тут как раз подоспел Драхт-Юр и на полном ходу врезался Лиорену под колени. Из-за этого двустороннего нападения Лиорен шлепнулся на спину, двое кромзагарцев оказались сверху, а нидианин – где-то под ним. Несколько мгновений Лиорену пришлось заниматься спасением собственной жизни.

После того, как в первые же дни выяснилось, что аборигены слабы и измождены болезнью, было решено отказаться от ношения тяжелых защитных костюмов, и все сотрудники Корпуса Мониторов сменили их на обычную бортовую одежду – более легкую и удобную, но защищавшую только от солнца, дождя и укусов насекомых.

Лиорен ощутил прикосновение чужих рук, ног, коленей и зубов – и чуть не задохнулся от возмущения. На его родной планете Тарла выяснение отношений никогда не осуществлялось в столь варварской манере. И хотя по числу конечностей Лиорен не уступал двоим кромзагарцам, вместе взятым, выбраться из этой кучи-малы он никак не мог. Кромзагарцы вели себя отнюдь не как ослабленные и измученные чумой существа. Они наносили Лиорену серьезные телесные повреждения и причиняли такую боль, о существовании которой тарланин прежде и не догадывался.

Отразив ряд сильных ударов и отчаянно пытаясь помешать кромзагарцам вырвать с корнем свои стебельчатые глаза, Лиорен сообразил, что Драхт-Юр пробует выползти из-под него и уползти к двери. То, что агрессоры этого не заметили, тарланина порадовало: нидианин не отличался физической силой и ловкостью, необходимыми для рукопашной схватки. Чуть погодя Лиорен краем глаза увидел на голове нидианина прозрачный шлем, услышал долгожданный хлопок – это открылся баллон с усыпляющим газом – и почувствовал, как вдруг обмякли тела терзавших его кромзагарцев. Вскоре они медленно сползли на пол.

Все то непродолжительное время, пока покрытые белесыми чумными бляшками аборигены входили с Лиореном в чересчур тесный контакт, он думал о том, какое счастье, что местные патогенные микроорганизмы не способны инфицировать его – представителя иной расы.

А вот усыпляющий газ, подобранный для работы на Кромзаге, неплохо, пусть и не так быстро, воздействовал и на других теплокровных кислорододышащих. Лиорен не мог двигаться – он только слышал, как рычит и лает Драхт-Юр, перевязывая ему самую опасную рану. Наверное, нидианин пытался сказать своему начальнику о том, что хотел отправить пилота флайера за медицинской помощью, но что его транслятор напрочь отказывается работать – видимо, сломался во время потасовки. Не сказать, чтобы Лиорена все это так уж безумно огорчало – да, он получил множество ранений, но жесткий пол уже казался ему самой мягкой пуховой периной... Однако сознание тарланина работало четко и ясно и не желало поддаваться сну.

Вмешательство в половой акт кромзагарцев явилось серьезной ошибкой, однако ничего удивительного в такой ошибке не было: с тех самых пор, как спасательная экспедиция высадилась на Кромзаге, никто из ее участников ничего похожего на спаривание у аборигенов не наблюдал, и был сделан вывод, что Кромзагарцы слишком слабы и измучены войной и болезнью для того, чтобы проявлять хоть какую-то сексуальную активность. Поэтому реакция кромзагарцев, сила и ярость отпора изумили и напугали Лиорена.

Сезон спаривания на Тарле был очень недолгим, и подобная активность, в особенности у взрослых тарлан, много лет проживших в браке, становилась причиной для торжества и публичной демонстрации и уж никак не для того, чтобы скрывать свои отношения, – хотя Лиорен знал о том, что представители многих рас в Галактической Федерации – рас во всем остальном высокоразвитых – рассматривали акт соития как нечто сугубо личное.