Впервые - [15]

Целое долгое мгновение Ник медлил с ответом, а потом широко улыбнулся.

— За сегодняшний день это лучшее предложение.

Он сам сел за руль и через несколько кварталов свернул с Джефферсон-стрит, чтобы въехать на стоянку позади узкого кирпичного дома в четыре этажа. Деревянная табличка с золотыми буквами над задней дверью гласила «У Тони». Они вошли в великолепный ресторанный зал с приглушенным светом и полированными до зеркального блеска столами. Окна-витражи затейливой формы покорили воображение Лорен, и красно-белые скатерти тоже пришлись ей по душе.

— Добрый день, — вежливо приветствовал Ника метрдотель и повел их к единственному незанятому столику.

Пока они садились за стол, Лорен успела оглядеть зал и заметить, что женщин тут мало, зато много мужчин, причем самых разных. Одни — в костюмах и при галстуках, другие, как Ник, — в джинсах и спортивных рубашках.

Вскоре подошел пожилой официант, который тепло поздоровался с Ником и даже похлопал его по плечу.

— Рад тебя видеть, дружок, — сказал он и вручил Нику и Лорен меню.

— Тони, мы хотим твое фирменное, — сказал Ник и поглядел на удивленную Лорен. — Это сэндвич с французской подливой. Ну, как?

Лорен решила, что поскольку она пригласила Ника на ланч, то он спрашивает у нее разрешения заказать нечто более дорогое, чем обыкновенный сэндвич.

— Пожалуйста, заказывайте, что хотите, — сделала она щедрый жест. — Я ведь получила работу и могу заплатить за все, что есть в меню.

— Думаете, вам понравится жить в Детройте? — спросил Ник, когда Тони, повидимому хозяин ресторана, удалился. — Здесь совсем не так, как в маленьком городке в штате Миссури.

Значит, он считает ее провинциалочкой? Только этого не хватало! Лорен никогда ни на кого не производила такого впечатления.

— Знаете, мы жили в пригороде Чикаго до того, как умерла мама. Мне было двенадцать. Это потом мы с папой переселились в Фенстер. Он там родился. Папа стал преподавать в школе, в которой учился мальчиком. Так что я не совсем та, за которую вы меня принимаете.

На лице Ника ничего не отразилось.

— Вы были единственным ребенком?

— Да. Но когда мне исполнилось тринадцать, папа женился еще раз, так что у меня появились старшая сестра и старший брат.

Наверное, он уловил неприязненную ноту в ее голосе, когда она упомянула о брате, потому что спросил:

— Я думал, все маленькие девочки хотят иметь старшего брата. А вы не хотели?

Лорен улыбнулась.

— Да нет, я тоже хотела. Но, увы, Ленни мне не нравился. Мы почти ненавидели друг друга. Он ужасно издевался надо мной, дергал за косички и воровал у меня деньги. А я платила ему тем, что всем в городе рассказывала, будто он голубой… Правда, мне не верили, ведь он увивался за всеми юбками в городе.

Ник хмыкнул, и Лорен обратила внимание, что, когда он улыбается, в уголках его глаз появляются морщинки. Смуглый цвет лица Ника контрастировал с цветом его холодных с серебристым оттенком глаз. Темные брови вразлет, густые ресницы, умный взгляд. А твердый рисунок губ обещал… Лорен почувствовала, как затрепетала всем телом. Вот уже второй раз она рядом с ним, и это повторяется…

— А что сестра? — спросил Ник. — Она какая была?

— Великолепная. Ей всего-то надо было пройти по улице, чтобы все мальчишки пустились за ней вслед.

— Она уводила ваших дружков?

Взгляд Лорен загорелся насмешкой, когда она посмотрела на него через стол.

— У меня некого было уводить… По крайней мере, пока мне не исполнилось семнадцать.

Ник недоверчиво поднял одну бровь, скользнув взглядом по классически совершенным чертам ее лица, по ярко-голубым глазам с густыми, загнутыми вверх ресницами, по золотистым волосам. Солнце, проникавшее через витражи, окружало ее лицо нежным сиянием.

— Очень трудно в это поверить, — признался он.

— Честное слово, я говорю правду, — заверила его Лорен, отвергая комплимент.

Она-то отлично помнила девчонку, какой была когда-то, а так как это воспоминание не мучило ее, то она и не могла всерьез расстраиваться из-за своей детской непривлекательности.

Тони поставил на стол две тарелки с тонко нарезанной французской булкой и высокой горой вкусно пахнущего ростбифа. Рядом с каждой тарелкой он поставил соусник с мясным соусом.

— Ешьте… Это вкусно, — с улыбкой сказал Тони.

Лорен попробовала.

— Очень вкусно.

— Вот и хорошо, — просиял Тони, глядя на нее добрым отеческим взглядом. — А платит пусть Ник! У него денег больше. Кстати, дедушка Ника одолжил мне денег, чтобы я мог открыть ресторан, — сообщил он, прежде чем принялся отчитывать неловкого официанта.

Они ели в молчании, лишь изредка прерываемом вопросами Лорен о ресторане и его хозяине. Из коротких ответов Ника она поняла, что их семьи дружат уже в третьем поколении. Когда-то отец Ника работал на отца Тони, но потом что-то произошло, и дед Ника заработал достаточно денег, чтобы одолжить часть их Тони.

Едва они покончили с сэндвичами, Тони появился вновь и забрал тарелки. Слишком хорошо обслуживают, недовольно подумала Лорен. Они здесь всего тридцать пять минут, а она рассчитывала провести с Ником не меньше часа.

— Как насчет десерта? — спросил Тони, глядя на Лорен. — Для вас у меня есть десерт, приготовленный по моему собственному рецепту. Такого вы не найдете в магазинах, — с гордостью произнес он. — Это «каноли». Мороженое разных сортов и цветов, в которое я кладу…