Впередсмотрящий - [41]

Незадолго до прощания с Мишелем, который довольно хладнокровно воспринял решение отца, Жюль Верн отослал издателю рукопись «Пятнадцатилетнего капитана». Отважный, отзывчивый, благородный Дик Сэнд, в критическую минуту принявший на себя командование кораблем, в полной мере наделен чувством ответственности и всеми превосходными человеческими свойствами, которых начисто был лишен сын писателя. Когда Жюль Верн задумал этот роман, Мишелю, как и Дику Сэнду, было тоже пятнадцать лет.

АМЬЕНСКИЕ БУДНИ

тъезд Мишеля развязал ему руки. Теперь он прочно обосновался в Амьене, где последние годы бывал не часто, хотя и считался амьенским жителем. Обе дочери Онорины вышли замуж и обретались в Северной Африке — Сюзанна в Алжире, Валентина — в Тунисе. Отчасти, может быть, и поэтому его потянуло в свой дом, находившийся на краю города. Это было кирпичное здание, фасадом внутрь, с небольшим, но хорошо возделанным садом, обнесенное высокой стеной. К дому примыкал флигель, увенчанный по прихоти бывшего владельца круглой каменной башней. И в этой башне, на третьем этаже, куда можно было пройти прямо из библиотеки или подняться со двора по винтовой лестнице, писатель устроил себе кабинет. Трудно было придумать более скромную обстановку: письменный стол, кресло, узкая железная кровать, старенькое бюро, набитое рукописями, уцелевшее еще со студенческих лет, и в качестве украшения — бюсты Мольера и Шекспира на каминной полке.

Здесь Жюль Верн написал большую часть своих книг. Каждое утро он видел из окна кабинета, как над Амьеном вставало солнце. Паровозные гудки, доносившиеся с вокзала, провожали его героев в дальние странствия.

Амьен и тогда уже был крупным центром текстильной и металлообрабатывающей промышленности. Старое здесь причудливо перемешивалось с новым. Средневековые строения, в том числе великолепный памятник готики — собор XIII века, и безвкусные дворцы фабрикантов. Пышные деловые кварталы и жалкие лачуги рабочих. Мощеные центральные улицы и рядом непролазная грязь. Сразу за кольцом бульваров, разбитых на месте прежних крепостных валов, простирались капустные огороды. Здесь колола глаза нуворишская спесь, выпячивались мещанские и сословные предрассудки, не было той широты и терпимости, которая отличала приморский Нант от этого типичного провинциального города.

Правда, и Амьен знал свои давние традиции. Старейшее научное учреждение Пикардии, амьенская «Академия науки, литературы и искусства» была основана в 1750 году. В городе был также музей, ботанический сад, театр. Было и такое своеобразное учреждение, как Промышленное общество, созданное для поощрения местной индустрии и защиты ее от английской конкуренции. В читальном зале Промышленного общества Жюль Верн регулярно просматривал свежие газеты и журналы.

Постепенно Амьен втягивал его в свою общественную и культурную жизнь. Началось с того, что он дал согласие стать действительным членом Амьенской академии и трижды (в 1874, 1875, 1881 годах) избирался ее директором. Иногда он читал здесь отрывки из своих новых романов и, между прочим, в 1874 году познакомил «академиков» с неизданной комедией в стихах «Леонардо да Винчи», а затем в «Записках Амьенской академии» напечатал шутливый фантастический этюд о городах будущего — «Амьен в 2000 году» и еще два рассказа: «Десять часов на охоте» и «В XXIX веке».

Постепенно обновился и круг знакомых. Эдуар Ган, учредитель Промышленного общества, Линероль, редактор местной газеты, горный инженер Бадуро, сделавший математические расчеты для романа «Вверх дном», адвокат Деберли, художники Гедеон Бариль и Анри Делярозьер, скульптор Альбер Роз, географ Шарль Лемир, ставший впоследствии его первым биографом, — вот имена людей, в обществе которых писатель проводил теперь часы досуга. Один перечень этих забытых или вовсе неизвестных имен говорит о том, что в Амьене он попал в иную общественную среду со своими специфическими интересами.

Вряд ли члены Амьенской академии и Промышленного общества могли ответить его духовным запросам и заменить давних парижских друзей, собиравшихся у г-жи Дюшень, с которой, как и с Этцелем, он виделся все реже и реже. Все его существование было подчинено размеренной регулярной работе, и никакие внешние помехи не должны были нарушать сосредоточенности. Самим собой он оставался только у себя в круглой башне и в своих книгах, где можно прочесть между строк гораздо больше, чем он поверял друзьям и знакомым. И не мудрено, что воспоминания старых амьенцев, которым казалось, что они хорошо знают Жюля Верна, заполнены преимущественно мелкими бытовыми подробностями.

Один мемуарист с умилением сообщает, что после переезда в Амьен Жюль Верн неукоснительно придерживался вегетарианства, но не столько из идейных, сколько из «гигиенических побуждений», был плохим рыболовом и даже не умел обращаться с огнестрельным оружием, тогда как герои «Необыкновенных путешествий» только и делают, что охотятся. Другой рассказывает о пристрастии романиста к садовым цветам и цитирует его приветственную речь на собрании Пикардийского общества цветоводов, опубликованную под заглавием «Больше цветов!»; третий вспоминает, как охотно он согласился войти в жюри литературного конкурса, объявленного амьенским журналом для юношества «Абри», и т. д.