Впереди - полоса - [10]

— Готов, — ответил он.

— Зачет принят.

Баталин раскрыл рот.

— К полетам допускаю, — продолжил Попов. — А пока — в класс.

«Ну и цирк! — думал Алексей, шагая за командиром. — Удивительный вы народ, Юрий Саныч».

Стены класса увешаны схемами, графиками, полярами. Летчики торопливо рассаживались.

Попов снял часы с руки и положил перед собой на стол.

— Сегодня займемся несколько новым для вас делом, а именно — моделированием. В частности, попытаемся моделировать атаки наземных целей.

Он нарисовал на доске систему координат, затем три полусферы с центром в точке пересечения ординат — три зоны разлета осколков от различных средств поражения. Трое друзей с улыбками переглянулись. Этот рисунок они уже видели: под ним на письменном столе Попова лежала фотокарточка женщины с детской коляской.

— Теперь, — продолжал Попов, — у нас есть возможность определить минимально допустимую перегрузку при стрельбе. Баталин, что там случилось?

— Ничего, конспектируем.

— А вид такой, будто вы только что Америку открыли. Идем дальше. Кальку расположим на планшете так, чтобы найденную нами точку на шкале совместить с заданной дальностью начала стрельбы. В результате узнаем значение перегрузки, при которой можем своевременно уйти из зоны разлета осколков, вернее, даже миновать ее.

— Разрешите спросить, товарищ майор? — обратился к Попову один из летчиков.

— Пожалуйста.

— Как при таком моделировании избежать ошибок на практике? Ведь мы замечаем мишень издалека, огонь открываем тоже издалека, чтобы не проскочить над целью. Так ведь?

— Так, так, — поощрил комэск.

— Но ведь издалека мы можем и неправильно определить угловые размеры мишени, следовательно, поневоле войти в зону разлета осколков.

— Не войдете, если будете знать формулу для отыскивания ошибки в определении размеров цели. Вот она. — И постучал мелком по доске.

Словом, занятия шли своим чередом, Баталин слушал вполуха. Он размышлял о Попове и той молодой женщине, случайно увиденной им на фотокарточке: это была дочь подполковника Кострицына. Где они встречаются? И встречаются ли? Ведь никаких разговоров по этому поводу в гарнизоне не возникало, никаких слухов, даже намеков. Поистине загадка!

— Баталин, пройдите к доске.

Он вышел к доске и взял мелок. Требовалось найти величину минимально допустимой перегрузки, которая исключала попадание машины в зону разлета осколков. Пользуясь формулой, Алексей быстро нашел ее: три и пять десятых. Командир эскадрильи попросил заменить одну цифру в уравнении — получилась семикратная перегрузка. Ну а за этим стояла уже как минимум предпосылка!

— Если же вам еще и захочется убедиться в результатах стрельбы, — произнес Попов, — то сделать это удастся лишь через две секунды, когда снаряды достигнут цели. За это время машина переместится в сторону объекта на четыреста девяносто метров, то есть на полкилометра. Давайте посмотрим, на какой высоте при семикратной перегрузке вы сможете выйти в горизонтальный полет.

Подставлено новое число, получен результат — сто метров. Теперь уже не только Баталин, но и вся аудитория смотрела на доску с удивлением.

— Хорошая она штука, математика! — произнес комэск. — Все по–честному, без обмана. Естественное желание проверить качество стрельбы привело вас в зону интенсивного разлета осколков. Тут предпосылкой не отделаешься, тут — происшествие!

— Можно вопрос, товарищ майор?

— Можно.

— Я вот подумал, — сказал, вставая, один из летчиков, — в классе хорошо решать такие задачи. А как быть в полете? Мы только что убедились: нам каждая секунда дорога. Значит, решать уравнения некогда, а графиков на каждый случай нет.

— Если бы и были, так в них некогда копаться, — проворчал Баталин.

— Не ворчите, лейтенант, — Попов улыбнулся. — Очень рад, что вас это взволновало. Попытаемся решить проблему. Да, графиков в кабине нет, но на основе моделирования мы можем составить номограмму для определения параметров стрельбы и безопасности вывода машины из пикирования. Правда, для этого нам придется твердо запомнить угловые размеры всех мишеней на полигоне, а также расположение их относительно оси прицела. Но игра стоит свеч.

Он стал набрасывать новый график. Баталин смотрел на возникающую номограмму, на самого Попова, на его быструю руку и думал, что если та женщина с детской коляской не любит комэска, то она просто дура. Он все умеет, все знает и по–настоящему красив.

Комэск взглянул на часы и стал надевать их на руку.

— Изготовлением единой номограммы придется заняться в следующий раз, — сказал он. — Не уложились, но вами я доволен. А сейчас пора в тренажный зал.

* * *

В тренажном зале летчики всегда занимались с охотой, поскольку мощные кондиционеры создавали здесь прохладу.

Когда первая эскадрилья подошла к «ангару» — так летчики именовали комплекс, — из него начали выходить пилоты второй.

— Салют передовикам производства!

— Отпахались, середнячки? Как грунт, трудоемкий?

— Сейчас увидите!

Попов переходил от одного тренажа к другому, молча выслушивал вводные и ответы летчиков, некоторых поправлял, давал советы. Вместе с ним ходил врач Олег Толмачев, тоже присматривался и прислушивался. Это было внове.