Возвышение и упадок Банка Медичи. Столетняя история наиболее влиятельной в Европе династии банкиров - [61]

† IHS, a di 8 di giungnio 1474

Per questa solo vi diremo che richiegiendovi Paholo di Batist, studiante a Pavia, per fino alla somma di ducati dugiento, cioe duc. 200 di camera, glie li paghiate, prendete quitanza e ponete a nnostro conto, che ssono per la valuta n’abiamo avuto da Stefano Van der Gheyst. Paghate glieli a ssuo piaciere. Idio vi guardi.

Lorenzo de’ Medici e Tommaso Portinari et compagni di Bruggia, inn Anversa pagati

На обороте:

Lorenzo e Giuliano de’ Medici et compagni in Milano

Prima

Судя по всему, аккредитив был выпущен в то время, когда представитель филиала в Брюгге посетил ярмарки в Антверпене, где он получил сумму, указанную в аккредитиве, от Стефена ван дер Гейста – возможно, родственника выгодоприобретателя. Последний имел право получить 200 дукатов единовременно или в несколько приемов, каждый раз давая расписку. Так как внизу письма имеется приписка pagati («уплачено»), сделанная другим почерком, и текст перечеркнут по диагонали, скорее всего, Пауль получил всю сумму единовременно.

Аккредитивы выпускались также для священнослужителей, которые имели приходы к северу от Альп, но временно или постоянно проживали при Римской курии. Примером может служить мастер Ансельм де Смит, или Фабри (ум. 1449), doctor decretorum (академическая степень преподавателя канонического права), дьякон церкви Богоматери в Антверпене и abbreviator litterarum при Римской курии (чиновник папской канцелярии, в чьи обязанности входила подготовка некоторых категорий церковных документов). В июне 1441 г. филиал Банка Медичи в Брюгге выпустил в его пользу два аккредитива на общую сумму в 500 камеральных дукатов: один аккредитив на 400 дукатов и второй на 100 дукатов, по цене в 51 флам. гроот за дукат. Меньшую сумму выплатили в Риме слуге Ансельма Фабри, Гвалтьере да Гальде (Воутеру ван Гоуда?), предположительно фламандцу или голландцу, потому что его имя звучит не по-итальянски. Он дал расписку, которая, судя по всему, была переправлена из Рима в Брюгге. Большая сумма оставалась еще не востребованной 24 марта 1442 г., когда подводили баланс. По крайней мере, филиал в Брюгге еще не известили о выплате, произведенной либо Ансельму Фабри, либо его представителю. Записи в бухгалтерской книге филиала в Брюгге показывают, что с аккредитивами обращались по-другому, чем с переводными векселями. Следовательно, было бы ошибкой не проводить различия между двумя этими платежными документами.

Довольно часто аккредитивы оплачивались выгодоприобретателем или другим лицом, действовавшим по его поручению. Так, отделение Банка Медичи во Флоренции выпустило аккредитив 1 октября 1455 г., который должен был быть оплачен Асторре Манфреди, владетелем Фаэнцы, лично или «кому он прикажет». Однако было бы ошибкой приходить к скоропалительному выводу, что кредитные обязательства в Средние века могли служить предметом сделки, чтобы предъявитель мог получить больше правомочий, чем изначальный кредитор или предыдущий предъявитель. Статьи средневековых контрактов не имели столь широкого толкования, а понятие возможности передачи в обращение до XVII в. еще не заслужило всеобщего признания. Оно покоилось на практике передаточной надписи (индоссамента) и так резко меняло основополагающие характеристики договора о переводе с участием четырех сторон, что переводный вексель, утрачивая всякую связь с таким договором, в конце концов превращался просто в мандат на выплату и становился формой валюты. В XVII и XVIII вв. нередко можно было увидеть переводные векселя с двумя и более передаточными надписями на обороте.

Хотя передаточная надпись не вошла во всеобщий обиход до начала XVII в., можно найти передаточные распоряжения, выписанные гораздо раньше. Они написаны на обороте или на лицевой стороне переводных векселей, чеков и других инструментов. Несколько лет назад профессор Федериго Мелис обнаружил переводный вексель, датированный 1519 г. На его обороте имеется передаточное распоряжение, по которому предъявитель векселя называет в качестве выгодоприобретателя другое лицо. Согласно записи в журнале плательщика, распоряжение было исполнено. Судя по другим записям в той же бухгалтерской книге, практика оставлять такие передаточные распоряжения либо на векселе, либо отдельным письмом, возможно, еще старше. Профессор Мелис не считал, что подобная практика намного старше, пока сам не открыл в архивах Датини «передаточную» тратту, датированную 1410 г., и письмо от 1394 г., по которому предъявитель векселя распорядился, чтобы выплаты по нему были произведены третьему лицу, и плательщик исполнил данное распоряжение. В связи с этим необходимо сделать два замечания. Во-первых, передаточные надписи тогда еще не были распространены, так как профессор Мелис нашел в архивах Датини только один образец на тысячу векселей. Во-вторых, передаточное распоряжение писалось не всегда на самом векселе, а иногда на отдельном листе бумаги.

На сегодняшний день самый ранний известный пример подобного распоряжения восходит к 1386 г. Он касается векселя, выписанного 11 апреля 1386 г. во Флоренции фирмой «Якопо Ардингелли и K°.» на имя Антонио ди мессер Лука в Заре. Поскольку у поставщика, фирмы «Гвидо Фаньи и K°.», не было корреспондентов в Заре, плательщику поручалось заплатить Наннино Пеллакане из Венеции или тому, кому последний поручит заплатить в письме (написанном его собственной рукой). Соответственно, 4 июня 1386 г. Наннино Пеллакане написал отдельную записку, поручая плательщику выплатить деньги Паоло ди Берто Грассини, и приложил записку к векселю. 28 июня 1386 г. вексель был опротестован, потому что получатель платежа настаивал на том, чтобы ему заплатили в венгерских флоринах, имевших хождение в Заре, и отказывался принять флорентийские флорины с геральдической лилией, которые предлагал плательщик. Любопытно, что Паоло Грассини, судя по тексту протеста, воспользовался правом векселедержателя требовать от Наннино Пеллакане оплаты опротестованного векселя; Наннино Пеллакане выписал дополнительное передаточное распоряжение, причем не в пользу изначального трассанта. Случай был явно исключительным, потому что Зара не считалась крупным банковским центром. Тем не менее он показывает, что корни передаточной надписи гораздо глубже, чем принято считать. По нашему мнению, не имело значения, написано ли передаточное распоряжение на самом векселе или на отдельном листе бумаги; это лишь вопрос формы и обычая.