Возвышение и мятеж - [116]

Внезапно остановившись, он подхватил одну из упавших стрел. Единственным оставшимся у него вариантом было вонзить стрелу своими руками. Это значило, что он не выживет, чтобы выполнить план до конца, но его это устраивало.

Старейшина Тирион должно быть почувствовал его самоубийственное отчаяние, поскольку прежде чем он сумел броситься вперёд, в землю перед ним ударил массивный силовой таран. Не раздавленным он оказался лишь благодаря задержке в своём движении, вызванной его ранами. За ударом последовал громкий треск, и его глаза расширились, когда он увидел, как надломился ствол дерева-Отца. Ослабленный, Старейшина Тирион пал жертвой своей собственной мощи. Сила, которую Старейшина вложил в последний удар, перенапрягла повреждённую древесину, поддерживавшую его вес.

Молодой Тирион осклабился, наблюдая за падением великого дерева. Тихо смеясь про себя, он начал, покачиваясь, бродить по взрытой земле, ища потерянный лук. Наконец его магический взор вернулся, хотя головная боль вместе с тем будто бы усиливалась.

Лук он нашёл в кустах, после чего начал собирать стрелы, выпавшие во время боя из колчана. Судя по всему, лучникам не полагалась двигаться так, как двигался он. Выполнение его плана было почти комичным. Успеха он добился лишь потому, что его нападение было неожиданным.

На то, чтобы добить молодые деревца, стрел более чем хватало, но когда он попытался натянуть боевой лук, то обнаружил, что у него недостаточно сил. С тем же успехом лук мог быть сделан из железа, поскольку упрямо отказывался сгибаться, а использовать магию для придания себе нужной силы он не мог. Вздохнув, он уселся, привалившись спиной к упавшему стволу своего создателя.

«Терпение», — сказал он себе. Немногих оставшихся на острове крайтэков он уже убил, а всё ещё не повзрослевшие Старейшины новой Рощи Иллэниэл ещё не один год не смогли бы проснуться и чем-то угрожать ему. Он был в безопасности. Нужно было лишь вернуть себе силы, залечить раны, и закончить работу, когда он будет готов.

Нужды в спешке не было. Закрыв глаза, он погрузился в себя, изучая свою ключицу. Она треснула рядом с правым плечом, но не сломалась до конца. Как только он сможет снова использовать силу, то восстановит её. А пока что на повестке дня был сон.

Открыв мешочек у себя на поясе, он активировал встроенное в него заклинательное плетение, и вытащил один из лежавших внутри кялмусов. Плод дерева-Матери насытит его лучше, чем почти любая еда, а также не даст семени разума в его голове проснуться. Когда он почувствует себя лучше, ему придётся обыскать местность вокруг упавшей Лираллианты, чтобы посмотреть, сколько ещё жизненно-важных плодов он сможет найти. После её смерти время его жизни стало ограниченным. В конце концов у него кончатся плоды, и он будет вынужден убить себя, чтобы не стать таким же как его создатель.

Плодов ему хватало ещё на несколько недель, если он будет растягивать запасы, поедая один плод каждые пять-шесть дней, да и нужно ему было времени лишь на то, чтобы закончить исправлять свою «историю». Сначала — молодые деревья, потом — Линаралла… и тогда он закончит. Ши'Хар больше не станет.

Тирион погрузился в сон, и во сне на него смотрела Бриджид:

— «Ты хорошо справился, Отец», — сказала она ему.

Глава 41

Мэттью и Мёйра стояли вместе, с их драконами — Зефиром и Кассандрой — позади, и глядели на поле более чем в милю шириной, лежавшее перед Замком Камерон. Руки их были сцеплены, что было практической необходимостью для облегчения передачи между ними силы и информации. Незнакомец мог бы посчитать их очень близкими братом и сестрой, что было одновременно истиной и неправдой, когда Мойра была жива.

Хотя в глубине души они были близки друг к другу, колкая природа Мэттью никогда не давала ему так явно это демонстрировать. Теперь, когда её не стало, он стоял рядом с её двойницей, и чувствовал сожаление, но даже сейчас держал свои мысли закрытыми. Работа была важнее. Всегда.

Перед ними была первая секция тщательно созданной им медной сетки, но магическим взором они могли видеть росшую из неё во все стороны сетку золотистого эйсара. Её рост был таким плавным и естественным, что напоминал Мэттью кристалл — как леденцы, появляющиеся в густом сиропе.

Но процесс был отнюдь не простым. Он держал шаблон ясно видимым в своей голове, а драконы питали его с сестрой своей силой. То, что приходило ему, перенаправлялось и ей, и по плану в его голове она создавала бесконечную тучу крошечных заклинательных зверей, питая их тёкшей через неё огромной мощью.

С течением времени её нервы начали гореть — предупреждение о том, что она приближалась к своему порогу. Выгорание могло уничтожить способность мага к манипуляции эйсаром, или могло вообще убить. Чтобы этого избежать, она создала сложный заклинательный разум, что-то вроде заклинательного двойника, но попроще — для работы над этой задачей. Она расположила этот заклинательный разум в потоке между собой и Мэттью, позволяя ему забирать передаваемую братом силу, и по сути уменьшая её нагрузку в два раза.

Полчаса спустя жжение снова началось, и она создала второй заклинательный разум, чтобы работать с силой от Кассандры, почти, но не до конца, убрав себя из потока силы. Получив возможность в некотором роде отдохнуть, она воспользовалась этим, чтобы оглядеть брата. Мэттью всё ещё направлял свою половину силы от Зефира, передавая её созданному Мёйрой конструкту, и хотя его сила всегда превышала её собственную, она волновалась, что он мог игнорировать свои внутренние тревожные звоночки.