Возврата нет - [29]

Поднырнув под волну, Мэри развернулась и поплыла брассом к судну. Откровенное объяснение с Ирвином отодвигалось до вечера, но о чем они будут говорить с ним весь день, она не очень себе представляла. Один раз, когда девушка упомянула Шейлу, Ирвин резко перевел разговор на другую тему. Мэри могла предположить только, что его мучит совесть: любит он одну женщину, а тянется к другой. Но тут уж она ничем не могла ему помочь – для нее любовь была понятием цельным и неразделимым.

– Как водичка? – спросил Ирвин, подавая ей руку и помогая взобраться на палубу.

– Божественная! – натянуто улыбнулась она и хотела взять у него полотенце, но Ирвин игриво отвел руку в сторону.

– А нужно ли? – спросил он.

Мэри почувствовала, как тело ее пронзает сладкая истома.

– Послушай, – торопливо начала она, – не будем повторять ошибку вчерашней ночи…

– А кто сказал, что это была ошибка?

Из-за стеклянной двери донесся плач Моны, и Мэри рванулась к лестнице.

– Пойду, погляжу!

– Но, Мэри!

– Ребенок голоден! Давай отложим все эти игры до вечера, а то я еще не отошла от твоих вчерашних ласк.

Лицо Ирвина потемнело, и Мэри поняла, что пущенная ею ядовитая стрела попала в цель.

– Ладно! Если ты полагаешь, что надо подождать… – сказал Ирвин недобро, пожал плечами и двинулся к бортику. Встав на самый край палубы, он нырнул в море.

Мэри торопливо спустилась в каюту. Рядом с ним она теряла самообладание, остановить себя становилось все труднее, тем более что в его глазах она читала точно такую же страсть. Нет, она не осуждала Ирвина, но достаточно было вспомнить утренний разговор с Шейлой, ту теплоту и нежность, которая звучала тогда в его голосе, как сердце ее сжимало железными тисками.

Вчера он полушутя назвал себя аморальным типом и развратником. Возможно, это было преувеличение, но в том, что он способен заниматься любовью с одной женщиной, боготворя другую, Мэри убедилась…

И еще одна боль – Мона.

Мэри быстро переоделась, приготовила девочке еду и начала ее кормить.

Ужасно, но никуда не денешься! После того как ее статью опубликуют, путь в дом Поттера ей будет заказан и она никогда не увидит эту очаровательную малышку, которую полюбила всей душой…

Когда Ирвин спустился в каюту, Мона сидела на детском стульчике и, весело махая рукой, допивала апельсиновый сок из бутылочки. Ирвин успел переодеться в белоснежные рубашку и шорты, отчего золотистый загар его кожи и чернота волос стали еще ярче.

– Ну вот я и освежился, – игриво и чуть иронично сказал он, но Мэри не поддержала этот тон.

– К сожалению, на ленч будет лишь салат, – сухо и деловито начала она и осеклась, потому что он поймал ее за руку.

– Наплевать мне на ленч, наплевать на все салаты в мире!

– И это говорит человек, уверявший меня, что он чрезвычайно разборчив в еде, – попыталась отшутиться Мэри.

Ирвин пожал плечами.

– Если честно, то я и сам себе начинаю удивляться.

– Прошу тебя, пожалуйста… – умоляюще попросила она.

– …Пожалуйста – что? – пробормотал он, прильнув к ее губам долгим, нежным поцелуем. – Пожалуйста, не надо, или, пожалуйста, продолжай дальше?…

– Не знаю, – прошептала она, прижавшись пылающим лицом к его груди. – Просто я пытаюсь быть благоразумной.

– Если я скажу, что между мною и Шейлой нет никакого романа, это поможет тебе быть менее благоразумной? – поинтересовался он.

Мэри отпрянула и недоверчиво посмотрела на него.

– Ты хочешь сказать, что порвал с Шейлой?

– Я такого не говорил.

– Тогда, выходит, она бросила тебя? – с еще большим недоверием спросила Мэри, потому что не могла себе представить, чтобы на свете нашлась женщина, добровольно отказавшаяся от Ирвина Поттера.

– Скажем так: мы с ней не пара.

– Не верю! – тряхнула она головой, отталкивая его. – Нет, я тебе не верю!

– Твое право, – пожал плечами Ирвин. – И все-таки это правда.

Мэри, не отрываясь, смотрела на него. Больше всего на свете ей хотелось поверить ему, но подслушанный утром разговор никак не укладывался в ту картину, которую он пытался ей нарисовать.

– И у тебя с ней нет никаких отношений?

– Ну почему же, – казалось, удивился он. – Просто у меня свой путь в этой жизни, у нее – свой.

– А про ночной визит ко мне ты ей рассказывал? – спросила Мэри, понизив голос.

– Милая, – вздохнул Ирвин, – поверь, у тебя нет никаких оснований ревновать меня к Шейле.

– С чего ты взял, что я ревную? – вспыхнула она. – Из того, что у нас с тобой была ночь ошибок, ровным счетом ничего не следует. Мы на минуту забылись, так давай теперь возьмем себя в руки и будем вести себя, как взрослые и здравомыслящие люди.

– Ты в этом уверена?

Мэри покраснела и отвела взгляд в сторону.

– Нет, – призналась она. – Но мы должны попытаться. Что нам еще остается делать?

– Поделиться своими соображениями по этому поводу? – прошептал ей на ухо Ирвин.

Мэри потупилась. Его слова перекликались с ее затаенными желаниями.

– Ты думаешь, что от этого нам с тобой станет легче?

– Мне – да, черт побери!

Мэри заправила за ушко прядь волос и рискнула взглянуть ему в глаза.

– Ты знаешь, однажды я была влюблена в человека, чем-то похожего на тебя.

– Похожего на меня?

– Он тоже верил в действенность простых средств. Еще он говорил, что я – самая красивая женщина на свете, что он любит меня так, как никогда прежде никого не любил, что мы с ним созданы друг для друга…