Возвращенный рай - [7]

Чту сих мужей, что в скудости, в нужде

На велий подвиг шли, вполне презрев

Обильные дары из царских рук.

Чего же Мне, реки, недостает,

Дабы во схожей скудости свершить

Толикие, и вящие дела?

Богатство? — Попеченье для глупцов,

И бремя для премудрых — коль не клеть,

Где никнет мудрость, боле не стремясь

К деяниям, достойным похвалы.

Что, ежели презрел Я наравне

Богатства и венцы? Короны суть

Злаченые терновые венцы,

Даятели опасностей, забот,

Ночей бессонных, всяческих тревог;

Всех подданных ложатся бремена

Царю на рамена — посколь царит,

А честь его, и слава, и хвала -

Тягот раздельных общий вес нести.

Но кто собой владычит, обуздав

Стремленья, страхи, страсти — дважды царь;

И благомудр любой сего достигнет,

А не достигший — станет ли владыкой

Просторных стран и непокорных толп,

Коль государя несть в его душе,

Коль сам он — каждой страсти подлый раб?

Но весть народы истинным путем, -

Спасительным ученьем от греха

К познанью, почитанью Бога влечь -

Се царственный удел! Сим уловить

Возможно благороднейшую часть

Людскую — душу, ибо помыкать

Едиными телами — горький труд,

И государю доброму претит.

К тому же мнят: слагающий с чела

Венец — велик и славен, ибо в пыль

Венец метнуть — почетней, чем приять.

Богатство — прах; но ты речешь, оно

Дарует скиптр? А царствованье — плен,

От коего разумнее спастись."

КНИГА ТРЕТЬЯ

Так молвил Божий Сын, и Враг застыл

На время, измышляя, что изречь,

Иль изобресть — и понял: довод слаб,

И вовсе не прельстителен предмет.

Но вскорости воспрял коварством Змий

В потоке примирительных словес:

"— Гляжу, Ты знаешь то, что лепо знать,

Речешь похвально, такожде творишь;

Ты деешь, как глаголешь, Твой глагол -

Глашатай сердца, сердце же Твое -

Благолюбивой мудрости сосуд.

Совета из Твоих искать бы уст

Народам и царям: как Аарон,

Воздевший Урим с Туммимом на грудь,

Вещал бы Ты, и был непогрешим,

Как он; а коль облекся б Ты в доспех

Военный, вняв призывам, и на брань

Отправился, не мог бы целый свет

Ни выдержать, ни выстоять в бою

С немногочисленным Твоим полком.

Почто же богоравный дар таить?

В безвестности, от мира схоронясь

В пустыне дикой, гоже ль мир лишать

Своих деяний дивных, а Себя

Всеместной славы? Токмо этой мздой

И надмеваем деятельный пыл

Чистейших духов, выспренних существ

Эфирных, кои чужды прочих благ,

Богатства и стяжания презрев,

И власть, и силу — Божеской опричь.

Ты — зрелый деньми, слишком зрелый: сын

Филиппа Македонского бысть млад,

Когда престолом Кира завладел,

И Азией; и юным Карфаген

Осилил Сципион; и млад Помпей,

Бив Митридата, заслужил триумф.

Но в зрелости, аще доспеет ум,

Не сякнет жажда славы, но растет.

Великий Цезарь, кем гордится мир,

Чем доле жил, тем боле вожделел

Ко славе, и скорбел, сколь долго жил

Бесславно... Впрочем, Ты не опоздал."

Спаситель же спокойно рек в ответ:

"— Ты побуждал Меня искать богатств

Престола ради, а престола — чтобы

Восславиться — но побуждал вотще.

Что слава, коль не суета молвы,

Не льстивая хвала народных толп?

А что народ, аще не жвачный скот,

Не смерды, что достойному хулы

Возносят гласом велиим хвалу?

Хвалу поют, не ведая, чему,

Не ведая, кому — другим вослед;

И сладко ли от сброда чтимым быть,

Молвою стать, осесть на языке

У черни, чья хула — уже хвала?

Хула — удел приверженцев добра.

А меж разумных, либо мудрецов

Не взвидишь славы — ибо круг их мал.

Но истинно восславишься, коль Бог,

Низзрив на Землю, праведнику рад

И весть о нем дарует в Небесах

Всем ангелам, и рукоплещет лик

Небесный; так восславлен бысть Иов

На Небесах и таче на Земле,

Когда — припоминай себе во стыд! -

Всевышний рек: "— Ты Моего раба

Иова зрил?" Дотоле ж был Иов

Безвестен меж людьми, что воздают

Почет глупцам и славу подлецам.

И ложно мыслят, будто воевать

Похвально вдаль и вширь, и выи гнуть

Народам — крыть убитыми поля,

Зорить за градом град. Каков герой! -

Избить, разграбить, сжечь, поработить,

В полон увесть иноплеменный люд,

Свободы много более достойный,

Чем одолевший враг, что по себе

Руины токмо всюду оставлял,

Ничтожа труд веков, — и се, надмен

Гордыней, возглашает: аз есмь бог,

Есмь избавитель, благодетель! Храм

Даруйте мне, восставьте мне алтарь!

Отец ему — Юпитер, либо Марс,

Покуда им заслуженная смерть

Не вскроет всяк порок, и всяку мразь,

Придя во сраме, иль от рук убийц.

А коль во славе кроется добро,

Ее куда почтеннее стяжать

Ни зол, ни разоренья не чиня:

В деяньях мирных, праведных трудах,

Во кротости, в умеренности. Вновь

Напомню, как с терпением святым

Твои гоненья перенес Иов

И славен стал в лета, покрыты мглой.

Сократ (а кто прославленней, чем он?),

Учивший правде, смерти обречен

По кривде бысть — и се, теперь живет

Известен паче многих ратоборцев.

Но деять славы ради, для нее

Страдать? От карфагенян Сципион

Италию разграбленную спас -

Прославлен подвиг, а не человек,

Искомой не отмеченный молвой.

И Мне ли славы суетной искать?

Взыскую Мя пославшего Отца

Восславить, возвестить, отколе есмь."

Лукавый же в ответ пробормотал:

"— Не мни пустою славу — сим Ты чужд

Великому Отцу, что ради славы

Творил, и токмо: всяческая тварь

Ему подвластна; скудны в Небесах

Казались гимны ангелов — земной

Он алчет славы, а хорош иль плох

Ее рекущий, мудр, иль не весьма -

Едино. Ведь не приношенья жертв,

Но славы жаждет — славу же рекут