Возвращенный рай - [6]

И овамо потек, желая жар

Грядущий переждать; и осенен

Зеленым сводом, зрил сплетенья троп,

И разнотравья пестрые полян -

Художное природы полотно

(Природа — живописцам образец),

Где суеверу чудится приют

Дриад и фавнов. И взирал округ,

Когда незапно человек возник -

Не прежний старец, но градской магнат,

В роскошнейшие ризы облачен -

И рек учтиво таковы слова:

"— Покорнейший слуга притек опять,

Весьма дивясь тому, что Божий Сын

Тольми в пустыне пребыванье длит,

Всего и вся лишен, и — ей-же-ей! -

Алкает. Встарь зело почтенный люд,

Рекут писанья, семо бедовал:

Бежавшая раба, и с ней дитя,

Изгнанец Навайоф — их оберег

Небесный попечитель; и все племя

Израильское семо бы легло,

Да Бог просыпал манну; а Пророк

Фесвийский, здесь блуждая, дважды внял

Тому, кто призывал его вкусить.

Но Ты на сорок напрочь дней забыт-

На сорок дней, и таче сверх того."

Рек Иисус: "— И что же? Те нуждой

Терзались; Я в нужде, как видишь, несмь."

"— Почто ж алкаешь? — молвил Сатана: -

Коли предложат снеди сей же час,

Отведаешь?" "— Лишь если будет люб

Даятель," — рек Сын Божий. "— Да почто

Отказываться? — рек лукавый Враг: -

Творенье все, и всяческая тварь

Тебе ли не обязаны служить

Всемерно, без веленья предлагать

Дары и службу? Речи не веду

О яствах иль нечистых, иль сперва

Идоложертвованных — Даниил

Отверг их; таче вражий дар сулить

Не стану, хоть оскудные берут

И сей. Воззри: Природа, смущена

Твоим алканьем — смятена, точней, -

От всех стихий отборные плоды

Тебе несет! О снизойди, Властитель,

Ко подношениям, воссядь и яждь."

Он верно рек: едва лишь он умолк,

Спаситель взор возвел, и углядел

Посредь поляны, под шатром древес,

Роскошный, пышный, царственнейший стол -

Обилье блюд, волшебный аромат

И вкус! Дымилась там любая дичь,

Что на пару варилась, на углях

Пеклась; равно и рыба всех морей,

Озер, потоков; также всяк моллюск

Невиданный: опустошились Понт,

Залив Лукринский и Ливийский Сирт.

И во сравненьи сколь казался мал

Эдемский плод, прельстивший древле Еву!

Изысканными винами постав

Благоухал, и чашники округ

Застыли — всяк был юн, и толь пригож,

Коль Ганимед и Гилас; а вдали

То чинно стыл, а то пускался в пляс

Прелестный рой наяд и резвых нимф,

Что изобилья воздымали рог;

И Девы Гесперийские, чей зрак

Был краше древних вымыслов о них,

Да и о феях, коих средь чащоб

Встречал логрийский витязь Ланселот,

А такожде Пеллей и Пелленор;

И за напевом трепетал напев

Звенящих струн, стенящих флейт; зефир

Благоуханьем аравийских смол

С воскрылий веял, свежестью весны.

И се, явивши роскошь такову,

Вдругорядь Искуситель важно рек:

"— Почто же усумнился Божий Сын?

Зарока несть на сих плодах, закон

Не воспретил касаться чистых мяс;

Вкусив, познать нельзя — тем паче зла, -

Но можно глад, что истребляет жизнь,

Осилить, надлежаще подкрепясь.

Владыки воздуха, чащоб и струй

Тебе всемерно жаждут угодить

И услужить — зане Ты их Господь.

Почто ж колеблешься? Воссядь и яждь."

И сдержанно ответил Иисус:

"— На все творенье давеча не ты ль

Признал Мои права? Что Мне претит

Всевластно применять Свои права?

Приму ли в дар добро, которым где

И как хочу, могу повелевать?

Я мог бы стол восставить, как и ты,

Средь этой дебри вмиг, не усумнись,

И вызвать светлый сонм небесных слуг.

Почто являть услужливую прыть

Вотще, идеже нею небрегут?

Мое алканье — ты ль им удручен?

Сих отрицаюсь брашен, ибо чту

Не ядью эту ядь, но скверным ядом."

Ответствовал с досадой Архибес:

"— Ты зришь, я также властен оделять;

И коль по воле доброй приношу

Тебе дары, что мог вручить иным,

Коль явный глад уместным утолить

Почел — почто же отвергать добро?

Единый путь остался мне, поскольку

В даянии мерещится подвох:

Всю снедь сию проворно поглотят

Ее в трудах добывшие." При сем

И стол, и снедь исчезли — токмо вихрь

От крыльев гарпий рвал с дерев листву,

Да Искуситель дерзостный стоял

И словеса прельстительные длил:

"— Смиряющий всех прочих тварей глад

Тебе не вреден — вот и не согнул;

Опричь того, Ты впрямь непобедим

В умеренности чревной, чужд привад

И, сердце вышним целям посвятив,

Стремишься выспрь — но како досягнешь?

К деяньям высшим высших надо средств;

А Ты безвестен, беден, родом худ -

Посколь в семействе плотника возрос,

В лишеньях, во немалой нищете, -

И ныне семо гладом истомлен.

И коим чудом чаешь воспарить

К величию? Отколь возьмутся власть,

Приверженцы, дружина? По пятам

Вождя дотоле движется толпа,

Доколе мощен вождь ее питать.

Во деньгах честь, и дружество, и рать,

И царство: чем вознесся Антипатр?

Чем Ирод, сын его, Иудин трон

(Твое наследство) отнял, коль не златом?

Деяний славных алчешь? Так добудь

Сокровищ и богатств, сбери казну:

Сие не тяжко — токмо внемли мне,

Я властелин сокровищ и богатств;

Обильны те, кому благоволю,

А доблесть, мудрость, благость — во скуде."

И терпеливо молвил Иисус:

"— Богатству не обресть без сих троих

Господства — и вовек не удержать.

Сколь древних царств поверглось, помяни,

С высот несметной роскоши во прах!

А мудры, благи, доблестны мужи

Из праха подымались на престол:

Иевфай, и Гедеон, и тот овчар,

Потомки чьи на троне Иудейском

Державствовали и, утратив скиптр,

Опять его обрящут — и навек.

А меж язычников (зане Я чужд

Незнанью о свершенном на Земле

Всеместно) не почтенны ль имена:

Фабриций, Регул, Курций, Квинтий? Я