Возвращенный рай - [37]

Вскоре после отбытия исландского парохода епископ Тьоудрекур пришел навестить крестьянина в Морской гостинице. Стейнар сидел в своей комнатушке и, погруженный в глубокое раздумье, ел булку. Не пускаясь в дальние разговоры, епископ вытащил из кармана кошелек, завернутый в носовой платок и заколотый тремя английскими булавками. Из кошелька он извлек американские доллары и дал Стейнару на поездку в божий град Сион. Епископ просил его присоединиться к группе скандинавских мормонов, которые в скором времени должны отправиться в путь. Перед этим их окунули в чистую воду, чтобы они обрели душевное спокойствие. К ним наверняка примкнут и другие, пожелавшие принять новую веру. Епископ Тьоудрекур спросил Стейнара, не собирается ли он принять евангелие, что на языке мормонов означает — не готов ли он уверовать в единственно верную божественную Золотую скрижаль, найденную Джозефом Смитом на горе Кумора. Стейнар ответил, что он бедный, маленький человек, и единственное, чем он может гордиться, — это небольшой толикой ума, которой он ни за что на свете не намерен поступиться, хоть ум этот не так уж и велик; какая польза от того, что дашь уговорить себя вопреки своему же здравому смыслу, в особенности в таком важном деле. Страну, которую открыли пророк, апостолы и патриархи согласно Золотой скрижали, никто не может оценить по справедливости, не побывав там, поскольку человеческое сердце нельзя считать мудрым, хотя у некоторых оно и доброе, и нет конца глупостям, в которых может убедить тебя твой мозг; вот только рот и желудок, осмелюсь заявить, самые надежные органы — лучшие советчики, хоть, может, это и звучит смешно.

Епископ Тьоудрекур холодно ответил, что он никому не собирается навязывать учение, провозглашенное Джозефом и Брайямом; каждый на своей собственной шкуре волен убедиться в правде, особенно тот, кто не признает душу, считая ее лишенной разума. Если Стейнар после своей поездки в Юту найдет, что бог обманул мормонов, то что ж, пожалуйста, он может вернуться к себе домой. Итак, порешили, что Стейнар поедет в Америку некрещеным.

Тьоудрекур сказал, что сначала вся компания поедет в Англию и там дождется парохода, отправляющегося в канун рождества в Америку. Он предупредил, что в Англии их ничего хорошего не ждет. Его слова подтвердились. Как только они приехали туда, им, как скотине, проданной на убой, навесили на шею номерки и продержали взаперти три недели в бараке для эмигрантов, лишенном каких бы то ни было удобств. Единственное, что они получали, — это похлебку и черствый хлеб. Но когда они приедут в Дом для мормонов в Нью-Йорке, говорил епископ, никто уже не будет жевать водоросли и пить воду — каждый получит бифштекс, молоко и целую гору овощей. Кашей там не будут кормить вовсе. И действительно, так оно потом и оказалось. Многим вообще не хотелось покидать то место.

Затем вас посадят в поезд, говорил епископ, он повезет вас через цветущие края, потом через пустыни. В его время там не было дорог и им приходилось пробиваться через каменистую пустыню пешком. Теперь на пути нет никаких препятствий, продолжал епископ Тьоудрекур, разве только иногда стадо бизонов пересечет полотно железной дороги и застопорит движение. В пустыне есть кустарник, именуемый местными жителями «сейчвуд». Он совсем не требует воды и ядовит. Иногда из его зарослей выскакивают краснокожие; своей ловкостью и повадками они напоминают старинных героев исландских саг; стреляют из лука с меткостью Гуннара с Конца Склона, без промаха убивают человека наповал; нередко пассажирам приходится сходить с поезда и сражаться с ними.

Стейнар сказал:

— Меньше всего я ожидал, покидая Исландию, что мне придется драться с Гуннаром с Конца Склона.

— Когда доберешься до долины Соленого озера, — объяснял епископ, — то прежде всего спроси дорогу на Испанскую Вилку. Скажи, что ты из Исландии, — увидишь, как тебя радушно встретят. Попроси направить тебя к почтовому дилижансу — он ходит до города Прово. Оттуда ты пойдешь пешком. Иди себе по дороге, куда она тебя поведет. Слева от себя ты увидишь самую высокую гору, которую когда-либо приходилось видеть исландцу. Называется она скалой Тимпаногос в честь индейской богини. Ущелья там в десять раз глубже, чем ущелье Альманангьяу в Тингведлире. Там в лесу исландцы могут спокойно пасти своих овец, не страдая от дождя и ветра и потому не нуждаясь в водке. На самом верху этой огромной горы, почти в два раза большей, чем Эрайвайокюдль, растет чудесное, с виду неприметное дерево — называется оно дрожащей осиной. На склонах этой горы пасутся две отары моих овец. Но это между прочим. До какого места мы дошли? Да, главное, держись дороги, не сбейся с пути, любезный друг. Когда гора Тимпаногос окажется позади, ты увидишь другую гору — она как бы вырезана из сложенного вдвое листа бумаги. Это Сьерра Бенида, Благословенная Гора, — оттуда солнце восходит над Испанской Вилкой, отчего она кажется золотистой. Как-то одна старуха забралась туда с ведром и лопатой в надежде накопать золота и серебра… Ты иди прямо по дороге, начнутся дома — не обращай на них внимания, пока не подойдешь к дому, стоящему на перекрестке. Это епископский дом, дом номер двести четырнадцать. Под забором растет сухой кустарник, он тянется до самой веранды. Я хочу, чтобы пустыня всюду была со мной, всюду, и в пустыне я хочу умереть. Веранда окружает весь дом. Ты увидишь входную дверь, а по обе стороны от нее — два окна. Дом выстроен наполовину из кирпича, который я сам изготовил, а наполовину из бревен. Крыша поддерживается колоннами. Наверху балкон с резным навесом. Тут находили ночлег немало добрых людей. В Юте считается полезным спать на воздухе, не среди зимы, конечно, которая кончается в феврале; там нет этих бесконечных зимних месяцев, как в Исландии, когда народ голодает и скотина мрет от недостатка пищи. Пожалуйста, не вздумай стучаться в дверь — у нас это не заведено. Тебя встретят три мои сестры — все мормоны сестры и братья — и дети моей средней сестры. Передавать от меня ничего не надо, скажи, что я ничего им не шлю, а сам приеду через три года. Я тут у короля и пишу книгу для исландцев. У них в хозяйстве есть все — свиньи, пятнадцать овец, овощей вдоволь, и пастор Руноульвур в сюртуке произносит проповеди среди домашних овец. Мы зовем его Роунки. Скажи, что ты будешь спать на скамейке, на балконе, а если захочешь чем-нибудь заняться, обращайся к старшей — она в очках. Неподалеку, наискосок от дома — мастерская, где я делаю кирпичи; скажи старухе, что я разрешил тебе ходить туда, и, если захочешь, можешь вместо меня их делать. Потребуй, чтобы она достала тебе глины, а солому надо просить у Роунки. Передай второй сестре, чтобы следила за детьми получше — я сейчас лишен такой возможности. Что поделаешь, я не могу не тревожиться за детей. Скажи ей, что истина должна быть на первом месте. Женскому роду надо с этим смириться. Передай Марии, что если когда-нибудь всевышний посылал святого на землю, так эта святая — она. Запомни: если будешь креститься, не забудь окунуться во имя своих умерших родственников — не захочешь же ты оставлять их в преисподней. Кирпичами распоряжайся по своему усмотрению: можешь продавать или просто раздавать, как сочтешь нужным. Должен сказать, что лично я больше раздавал, чем продавал. Кирпич — хороший подарок, а это уже больше того, что можно сказать о драгоценных камнях; к тому же христианский подарок.