Возвращенное имя - [81]

Тут и вправду был целый сонм Афродит — обнаженных и облаченных в хитоны, с венцом, короной или диадемой, с факелом возле плеча или без факела, с Эросом или в одиночестве, но всегда прекрасных, как и подобает этой богине. Рядом стояли, точнее, жили, статуэтки гордой и стремительной богини-охотницы Артемиды, неразлучной со своей собакой. Тут же были величественная и грозная Афина как всегда в боевом шлеме, бог вина Дионис, целующийся с вакханкой, крылатая богиня победы Ника с развевающимися на ветру полами одежды, Посейдон с трезубцем, Пан, сидящий на утесе со скрещенными козлиными ногами, и многие другие боги. Как и полагается богам, они размещались на возвышении, отделенные от простых смертных.

Марианна, снова взявшая на себя роль проводницы, позвала меня к витринам, за которыми находились женские статуэтки, Одни печальные, с покрывалом, наброшенным на голову и закрывающим часть лица, другие с открытыми лицами и с пышными прическами, диадемами, серьгами и прочими украшениями. Улыбающиеся, лукавые, задумчивые, полные достоинства и шаловливые, мечтательные и огненные, в разных одеждах и позах, но всегда грациозные, прекрасные, со свободной раскованностью движений, с удивительной гармонией духовной и физической красоты. Впрочем, были здесь и варварские подражания танагрским статуэткам.

— А что это? — с удивлением спросил я у девушки, указывая на несколько статуэток без головы с прямоугольными вырезами на месте шеи.

— Это, — улыбнулась девушка, — статуэтки для самых бедных. Они имеют сменные головки. Есть головки печальные, есть веселые, есть сердитые, словом, на всякие настроения и ситуации. И у каждой головки на конце шеи клинышек, который вставляется в отверстие статуи. Как сменные объективы у фотоаппарата — на всякие случаи и надобности.

— Знаете, — взмолился я, — никогда еще не видел я такого собрания отличнейших терракот. У меня уже голова кружится. Может быть, на сегодня хватит? Остальное я досмотрю завтра.

— Да, да, конечно, — тут же согласился Помонис, но мне показалось, что он не особенно доволен, что ему хотелось, чтобы я сегодня, сейчас же увидел все.

И я остался, о чем ничуть не пожалел. После изумительных женских статуэток витрины с мужскими статуэтками произвели на меня меньшее впечатление. Хотя они и не уступали женским ни в реализме, ни в совершенстве выделки. Подошли мы к витрине и со статуэтками детей. Озорные, смышленые, полные жизни личики.

А вот, в полный голос, зарыдали, захохотали, запели перед нами терракотовые маски актеров. Все чувства на этих масках преувеличивались, гипертрофировались. Однако великим скульпторам маленьких статуэток удалось и в масках передать сложнейшие сочетания эмоций: сарказм и добродушие, гнев и печаль, веселье и задумчивость. Чувствуя, что я уже не способен ничего больше воспринимать, я хотел было пройти мимо последней витрины, но, остановившись, как думал, на минуту, провел около нее чуть ли не час. В этой витрине были выставлены статуэтки животных и птиц: утка, голубь, петух, теленок, щенок, пантера, лев, баран, бычок, лошадка и другие.

— В этих статуэтках есть какая-то особенность. Они не похожи на все остальные. Какие-то части тела подчеркнуты или слегка изменены, и от этого фигурки становятся очень милыми и смешными, как зверьки Уолта Диснея. Будто они сделаны не всерьез, для забавы.

— Вы заметили это? — обрадовался Помонис — Ведь это игрушки! Их тоже делали настоящие художники. Они хорошо понимали детей и не навязчиво, но увлекательно и нежно говорили им о любви к животным, воспитывали в них эту любовь. К сожалению, на этих, как и на всех остальных статуэтках сохранились только следы красок, которыми они были расписаны в древности. Игрушки были особенно яркими и живописными.

Из зала с античными терракотами я вышел пошатываясь и, не глядя ни на один экспонат, прошел, не останавливаясь, все остальные залы и очутился на улице. С наслаждением вдыхая морской воздух, подставив лицо ветру, я несколько минут молча стоял на ступеньках музея.

После этого, попрощавшись с молодыми людьми, мы с Помонисом спустились вниз к морю. Там уселись мы на затененную скамейку, стоявшую между несколькими деревьями в полукруге из густого кустарника. Постепенно стало темнеть. Засветился стеклянный купол невысокого, но обширного здания, стоявшего у самого моря. Здание это я заметил еще утром и спросил Помониса, что это такое. Помонис в ответ довольно небрежно ответил:

— Это наш аквариум.

— Да, да, — вспомнил я, — ведь мне еще в столице говорили, что у вас в городе замечательный аквариум, чуть ли не лучший на всем побережье. Я обязательно хочу его осмотреть. Вы не знаете, когда он открыт?

Помонис, как-то странно посмотрев на меня, медленно процедил в ответ:

— Для вас — всегда.

Я понял, что тут что-то скрывается, но решил подождать, пока он сам мне все объяснит. После ужина мы с Помонисом бродили по пустынной набережной рано засыпавшего города.

— Я знал, что в музее есть коллекции античных терракот, — неожиданно для себя самого сказал я, — но не представлял себе, что она такая богатая. Как она образовалась?