Возвращенная драгоценность. Китайские повести XVII века - [12]

— Ах ты, паскудник! — стала бранить его мать. — Уйдешь, наконец, или нет?

Но своенравный мальчишка — ни в какую. К тому же он кое-что понимал, хотя и был мал годами.

— Знаю, знаю, чем вы будете здесь заниматься! В постель залезете! — кричал он. — Я вам мешаю, вот вы и гоните меня!

Слова ребенка разозлили женщину, она надавала ему подзатыльников и вытолкала за дверь.

— В постель залезете! В постель залезете! — не унимался мальчишка, плача от боли и обиды. Рассвирепевшая мать, оставив любовника, схватила скалку и бросилась за сыном, а он с громкими воплями выбежал на улицу. Мать его догнала и принялась колотить по голове.

— Сами безобразничаете, а меня бить! — кричал мальчик, стараясь увернуться от ударов. — Вон сколько денег схоронили возле печки. У кого-то украли, а мне приказали молчать!

Мальчишка орал на всю улицу. Боясь, что он наболтает лишнего, мать потащила сына в дом. Но слова мальчика услышал один служивый человек, который как раз в этот момент оказался на улице. Он рассказал об этом знакомому.

— Вряд ли мальчишка сболтнул просто так. Здесь что-то есть! — проговорил служивый. — Ты, наверное, слышал, что на днях у командира Юаня стащили четыреста серебряных слитков, а в краже обвинили тунлина Шэна. Его вот-вот должны казнить, хотя денег так и не нашли... Кажется мне, что пройдоха Ван Линь причастен к этой краже — он мастер в подобных делишках! Словом, надо идти к нему и там разведать!

Они подговорили еще человек пять или шесть и все вместе направились в дом Вана будто бы выпить. Во время застолья кто-то из гостей вдруг закричал:

— Эй, хозяйка! Принеси-ка нам мяса и рыбы на закуску.

— Нет у нас никаких закусок, мы торгуем только вином! — ответила женщина.

— Почему отказываешь? — спросил второй. — Мы же не задаром просим!

— Я и не говорю, что задаром, — ответила женщина, — В доме, правда, нет ничего — не из чего делать закуски!

Один из компании, прикинувшись пьяным, поднялся из-за стола.

— Не верю! Пойду сам поищу! — И он направился к двери, которая вела внутрь дома.

Кто-то из приятелей попытался его остановить, но выпивоха увлек его за собой в кухню. Они подошли к очагу и будто нечаянно толкнули кирпичную кладку. Один кирпич упал и рассыпался на мелкие кусочки!

— Нечестивцы! — закричала женщина. — Напились и еще безобразите! Ворвались на кухню, сломали очаг!..

— Не гневайся, хозяйка! — ласково сказал первый. Починить очаг — плёвое дело!

Мужчина запустил руку в дыру, откуда выпал кирпич. Встревоженная хозяйка бросилась к печи, пытаясь его остановить.

— Будет тебе! Мы и сами починим!

Служивый, конечно, смекнул, что дело нечисто. Не долго думая, он нажал посильнее на кладку, и угол плиты отвалился. В образовавшемся отверстии все увидели кучу серебряных слитков.

— Нашли!

На крик сбежалась вся компания. Хозяйку тут же связали и стали дожидаться мужа. Он не замедлил явиться.

— Кто шумит в моем доме? — заорал Ван Линь, остановившись в дверях.

— Держи его! Хватай! — раздалось со всех сторон.

Ван Линь бросился было наутек, но служивые ямыня кинулись на него, словно коршуны на воробья, и мигом связали. Разворотив печку, они вытащили из тайника серебро и подсчитали — ровно четыреста слитков. Мошенник не успел израсходовать деньги. Служивые потащили Ван Линя с женой в ставку полководца, не забыв, конечно, прихватить с собой украденные ценности. Командующий учинил мошеннику строгий допрос, и Ван Линь признался в совершенном преступлении.

— Серебро украдено с лодки военного Юаня, — сказал он.

Командующий спросил о сообщниках, и Ван назвал имена: свыше двадцати человек соседей, тех молодых бездельников, с которыми его жена водила знакомство. Всех их схватили и учинили им допрос. Грабители сознались в содеянном преступлении, и их без промедления казнили согласно строгому военному закону. Ни один не ушел от возмездия. Что до жены Ван Линя, то ее продали в казенные певички.

Только сейчас полководец понял, что он напрасно обидел Шэн Яня и его солдат, и он повелел немедленно отпустить заключенных на свободу. Да, если бы злодейство Ван Линя случайно не всплыло наружу, Шэн Яню и солдатам не сносить бы головы.

Из этой истории следует, что никак нельзя полагаться на случайное подозрение и не должно чинить над людьми несправедливый суд.

А сейчас я расскажу другую историю, тоже о краже, но подозрение здесь пало сразу на двух человек. К счастью, проницательный судья в конце концов разгадал дело, на редкость запутанное и темное. Послушайте, что я, ничтожный, собираюсь вам нынче поведать. Только вначале будет стихотворение:

Жалоба может

оказаться лживой вполне,

Правда случайно

наружу всплывает во сне.

Если кто-нибудь

мерзких дел не свершит,

В мире не будет

горьких людских обид.

Говорят, что в годы Истинной Добродетели[47] нашей династии в провинции Шэньси жили два брата: Ван Цзюэ и Ван Лу, отец которых промышлял соляной торговлей. Их дед, обладатель ученой степени, дослужился до начальника уезда, а потом ушел на покой и жил вместе с ними. Надо еще сказать, что у Ван Лу был сын Икуй, а у Ван Цзюэ — сын Игао. Наши герои Ван Цзюэ и Ван Лу сызмала учились грамоте, Ван Цзюэ даже получил степень сюцая, а вот Ван Лу, так и не проучившись сколько надо, забросил учение. Но зато он весьма преуспел в торговом деле. Поскольку он умел хорошо считать, отец часто брал его с собой в Шаньдун, где часто вел свои торговые дела. Видя, что сын понимает толк в этих делах, отец решил в конце концов остаться дома, а в Шаньдун отправил Ван Лу, выдав ему тысячу лянов серебра для ведения торговли. Лу взял с собою слуг Ван Эня и Ван Хуэя, немало повидавших на своем веку и привыкших к разным передрягам.