Возвращения - [4]
- Приехали,- подал голос Тойво, и громада автобуса остановилась с неожиданной легкостью, будто закон инерции о ней забыл.- Значит, дядя Леша, дело такое. Там внизу домофон, и еще на этажах решетки... Это я все сейчас открою, вы поднимайтесь и звоните прямо в квартиру. А я уж,- в его голосе появились виноватые нотки,- не буду вас дожидаться, вернусь к себе.
- Конечно, возвращайся,- сказал Быков.- Что тебе тут.
- Вы, когда закончите, просто кликните кого-нибудь из нас. Этак в глубине души, как сегодня.
- Услышите? - чуть усмехнулся Быков.
- Н-ну, наверное...- без уверенности протянул Тойво. Потом спохватился.- Да конечно, услышит кто-нибудь. Я же услышал! И доставим обратно в целости-сохранности.
- Договорились,- сказал Быков, и в кабине водителя никого не стало.
Быков грузно выпростался из кресла в проход - в широких недрах салона ему все равно было узковато - и выпрямился. Григорий Иоганнович сидел неподвижно, по-прежнему прикрыв глаза, но чувствовалось: он напряжен, как струна.
- Идем,- сказал Быков негромко.
- Я не пойду, Алексей,- еще тише ответил Григорий Иоганнович.
- Как это? - не понял Быков.
- Я не уверен, что мне есть, что сказать там.
- Погоди... Вместе же собирались!
- Я передумал.
Он замолчал. Быков, сопя, нависая над ним мохнатым и суровым айсбергом, выждал несколько мгновений. Потом смирился.
- Хорошо,- проговорил он с какой-то запредельной мягкостью.- Хорошо, Иоганыч. Подожди меня тут, я скоро. Только под дождь, пожалуйста, не выходи.
Эта мягкость, почти - нежность, никак не вязалась с его обликом. И потому казалась еще более невероятной, чем цитата из Марка.
Григорий Иоганнович сказал рвущимся голосом:
- И вообще я не вернусь.
Быков медленно втиснулся обратно в кресло, из которого с таким трудом выбрался минуту назад.
- Да что с тобой, дружище? - едва слышно проговорил он.
Григорий Иоганнович резко повернулся к нему, и глаза его наконец открылись - широко и болезненно, словно от внезапного ожога хлыстом.
- Мне стыдно жить в выдуманном мире! - фальцетом крикнул он.- Понимаешь, Алеша? Стыдно! Не могу! Я - настоящий! Я здесь...- у него не хватило легких на крик. Захлебнувшись, он попытался перевести дух - и тогда уже понял, что больше ему нечего сказать, все сказано.
Быков медленно, страшно побагровел, наливаясь венозной кровью. Какое-то короткое время он пытался сдержаться, а потом и его прорвало. Огромный чугунный кулак с треском ударил в спинку переднего сиденья.
- Ты что же, воображаешь, будто этот мир не выдуман?! Да это же морок, морок!! Нашел реальность! Если бы не подпитка валютой и трепотней извне, он двух лет бы не простоял! И десятка лет он все равно не простоит! Голову на отсечение даю - не простоит десяти лет! Двух пятилеток!!
Григорий Иоганнович молча смотрел Быкову в лицо и часто, с каким-то горловым треском дышал. Словно в гортани у него ктото ритмично рвал бумагу. Потом птичьи пленочки век вновь стали опускаться ему на глаза.
- Видно, раз уж начали, надо этот вариант теперь докрутить до конца, чтобы окончательно отбить от него охоту,- тихо сказал Быков.- Как в семидесятых-восьмидесятых большевистский вариант до полного износа докрутили, так что всех уже рвать начало от слова "коммунизм"... Может, и впрямь: претерпевый до конца, той спасен будет?
Григорий Иоганнович молчал.
- Опомнись, Гриша. Естественных миров у человека нет. Именно потому, что человек - не животное. Язык - выдумка. Письменность - выдумка. Законы - выдумка. Тексты Библии, и Вед, и Луньюя, и Корана поначалу возникали у когото в мозгу, а потом из них вырастали целые цивилизации. Конечно, они отличались от тех идеальных образов, которые описывались в текстах. Но еще больше они отличались от той реальности, что была до них. И - в лучшую сторону, Гриша, всегда в лучшую! Чем мир человечнее - тем более он выдуман, а чем он естественнее - тем бесчеловечнее... Миров много. Все миры люди сначала выдумывают, а уж потом одна из выдумок становится реальностью смотря по тому, сколько народу хочет именно ее, а не чего-то еще. Этого мира в некий момент захотели слишком многие. Кто из корысти, кто от усталости, кто от злости или разочарования... Да что греха таить, на этот мир просто отвалили больше денег. И не так уж трудно понять, кто. Кому выгодно. Интеллигентные люди об этом говорить стесняются, они же на общечеловеческих ценностях воспитаны, в европейский дом хотят... но фразу "Бойтесь данайцев, дары приносящих" - не Ампилов здешний придумал. И еще за много десятилетий до красно-коричневых было сказано: у России друзей нет, да и союзников всего два: ее армия и ее флот... Но, Гриша... это же не причина...
И Быков умолк. Ему тоже больше нечего было сказать.
- Я не вернусь, Алексей,-проговорил Григорий Иоганнович.И не уговаривай, и не заставляй.- Запнулся.- В кон...- у него перехватило горло.- В конце концов... тут... Тут у нас независимость.
Он выдавил это, сам стыдясь,- словно вынужденную скабрезность.
Быков медленно отвернулся. Растопырив локти, упер руки в колени и сгорбился.
- Ах, вот оно что,- глухо пробормотал он.
Потом глянул на друга исподлобья и чуть улыбнулся.
Что-то случилось. Не в «королевстве датском», но в благополучной, счастливой Российской конституционной монархии. Что-то случилось — и продолжает случаться. И тогда расследование нелепой, вроде бы немотивированной диверсии на гравилете «Цесаревич» становится лишь первым звеном в целой цепи преступлений. Преступлений таинственных, загадочных.
Книга «Руль истории» представляет собой сборник публицистических статей и эссе известного востоковеда и писателя В. М. Рыбакова, выходивших в последние годы в периодике, в первую очередь — в журнале «Нева». В ряде этих статей результаты культурологических исследований автора в области истории традиционного Китая используются, чтобы под различными углами зрения посмотреть на историю России и на нынешнюю российскую действительность. Этот же исторический опыт осмысляется автором в других статьях как писателем-фантастом, привыкшим смотреть на настоящее из будущего, предвидеть варианты тенденций развития и разделять их на более или менее вероятные.
Вячеслав Рыбаков больше знаком читателям как яркий писатель-фантаст, создатель «Очага на башне», «Гравилёта „Цесаревич“» и Хольма ван Зайчика. Однако его публицистика ничуть не менее убедительна, чем проза. «Резьба по идеалу» не просто сборник статей, составленный из работ последних лет, — это цельная книга, выстроенная тематически и интонационно, как единая симфония. Круг затрагиваемых тем чрезвычайно актуален: право на истину, право на самобытность, результаты либерально-гуманистической революции, приведшие к ситуации, где вместо смягчения нравов мы получаем размягчение мозгов, а также ряд других проблем, волнующих неравнодушных современников.
Произошел ли атомный взрыв? И, если да, то что это — катастрофа на отдельно взятом острове или во всем мире? Что ждет человечество? На эти и другие вопросы ищет ответы ученый Ларсен…Вариант киносценария к/ф «Письма мертвого человека». Опубликован в Альманахе «Киносценарии», 1985, выпуск I.Государственная премия РСФСР 1987 года.
Герой романа — старый большевик, видный государственный деятель, ответственный работник Наркомата по иностранным делам, участвующий в подготовке договора о ненападении между СССР и Германией в 1939 г.
Начало конца. Смерть витает над миром. Одинокий человек с ребенком в умершем мире. Очень сильный и печальный рассказ.
В данную книгу вошли два ранних романа Джека Вэнса — «Золото и железо. (Рабы Клау)» (1952) и «Кларджес. (Жить вечно)» (1956).Золото и железо (Рабы Клау):Рой Барч, первый землянин, захваченный рабовладельцами-клау и отправленный ими на планету Магарак, должен был решить задачу сверхчеловеческой сложности — найти способ вернуться на Землю и предупредить людей о космической угрозе. Иначе все население его родной планеты могло вскоре оказаться в рабстве у инопланетян.Кларджес (Жить вечно):Гэйвин Кудеяр тщательно скрывал свое прошлое.
Где-то далеко в космосе умирают маленькие, пушистые крупики, им надо помочь. И вот Корнелий Удалов в дождь и слякоть отправляется…, нет не в космос, а на окраину Великого Гусляра — именно там находится спасение крупиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Вот так бывает, подписал договор и оказался далеко от дома. Теперь задача вернуться, но это не просто.
Простите, что без предупреждения, но у меня есть к вам один разговор. Я, Тогаши Юта, в средней школе страдал синдромом восьмиклассника. Синдром восьмиклассника, настигающий людей, находящихся в переходном возрасте, не затрагивает ни тело, ни ощущения человека. Заболевание это, скорее, надуманное. Из-за него люди начинают видеть вокруг себя зло, даже находясь в окружении других людей, но к юношескому бунтарству он не имеет никакого отношения. Например, люди могут быть такого высокого мнения о себе, что им начинает казаться, что они обладают уникальными, загадочными способностями.
Когда исследователи прилетели на Венеру, они думали, что оказались в диком, первобытном мире. Но все оказалось не совсем так....