Возвращение - [31]

Я задыхалась от нестерпимого давления. Если единственный человек, которому можно доверять, – это создатель Программы, все пропало. Релм вышел из комнаты, ничего не сказав, – Причард проводил его взглядом. Я никак не могла вздохнуть полной грудью – у меня случилось нечто вроде панической атаки. Артур Причард продолжал говорить, но я повернулась и пошла к двери.

– Вы нужны мне, Слоун, – сказал он, впервые назвав меня по имени, отчего я вздрогнула, но не остановилась. – Вместе мы сможем изменить мир.

Он предлагал надежду там, где ее не осталось. Но что, если это тоже промывание мозгов – надежда вместо перемен? Всхлипнув, я покачала головой и побежала искать Джеймса.

В коридоре я отдышалась, хотя дрожь не проходила. В доме было до жути тихо. В кухне Джеймса не оказалось, и я поднялась на второй этаж. Спальня пуста. Я ощутила вселенское одиночество. Джеймс, наверное, будет ночевать не здесь. Впервые после Орегона мы не ляжем вместе.

Я схватилась за голову, стараясь успокоиться. Нельзя думать о плохом, нельзя доводить себя до нервного срыва. Я в бегах, надо быть умнее.

Комната Релма дальше по коридору. Он сидел на придвинутой к окну кровати, глядя в темноту, похожий на маленького потерявшегося мальчика. На мгновение мне захотелось обнять его и сказать, что все будет хорошо.

– Я ему не доверяю, – сказал Релм, отчего я вздрогнула. Он повернулся, и я увидела красные пятна у него на шее и щеках. – Мне кажется, он лжет.

Я тоже не доверяла Причарду, но мне стало любопытно, с чего Релм сделал такие выводы. Я подошла и присела, кусая губы в ожидании объяснений. Впервые после Программы я была в комнате Релма. Обстановка состояла из кусачего синего одеяла и жесткого матраца на продавленной кровати – ничего, что говорило бы, кто такой Релм. Даже у меня есть несколько личных вещиц, а ведь я в бегах уже несколько недель и перед побегом у меня не было возможности заехать домой после школы.

Релм вздохнул и снова уставился в сторону.

– Я передвинул кровать к окну, иначе начинается клаустрофобия, будто я снова заперт. Раму проверяю по три раза в день, не запечатана ли. – Он посмотрел на меня. – Убеждаюсь, что я не под замком.

– Побочный эффект Программы?

– Помимо прочего. Присутствие Артура Причарда тревоги не убавляет. Я ему не доверяю, мне хочется сбежать от него как можно дальше.

Релм, как всегда, полон секретов, но этим он со мной поделится.

– Почему? – требовательно спросила я.

– Потому что Ивлин Валентайн была моим другом, – пожал плечами Релм. – Я один из пациентов, которых она вылечила.

Глава 2

Слова Релма врезались друг в друга и падали вокруг меня, тяжелые, как камни. Его тайна была куда серьезнее, чем я могла представить. Релма вылечили. Когда? Почему он мне не сказал?

Релм внимательно смотрел на меня:

– Что скажешь, Слоун? Что ты чувствуешь, узнав, что у меня в памяти осталось все мое прошлое, а тебе я не говорил?

– С-скотина. – От шока я не знала, что чувствовать. По словам Анны, Релм берег таблетку до лучших времен, когда закроют Программу, а он уже здоров? Значит, он и ей лгал?

Релм улыбнулся, но без веселости.

– Лучше бы ты действительно меня ненавидела, – сказал он. – Но ненависти в тебе нет. Пока нет.

Он потянулся к моей руке – жест слишком интимный, ведь мы сидели на кровати, – и я отодвинулась. Релм хотел что-то сказать, но тут же закрыл рот, глядя мимо меня на дверь. Сердце пропустило удар – неужели Джеймс? Обернувшись, я увидела доктора Причарда.

– Можно с вами поговорить, мисс Барстоу? – спросил он. Я в ужасе посмотрела на Релма. Он потер ладонью лицо и взглянул мне в глаза.

– Я буду в коридоре, – тихо сказал он. – С тобой ничего не случится.

– Ты оставишь меня с ним? – яростно прошептала я. Попыталась взять себя в руки, но в присутствии Причарда это плохо получалось. Либо он знает, что таблетку дали мне, либо узнал, что Релм принимал Панацею. Релм не должен оставлять меня одну с Причардом. Я не такая, как Релм или Джеймс, я не умею выкручиваться с помощью лжи.

– Ничего плохого не случится, – прошептал Релм, расширив глаза, будто намекая не повторять то, что он мне рассказал. Я еще не успела это обдумать, но, так и быть, притворюсь, будто мне ничего не известно. Я столько всего скрываю, что уже перестаю что-либо понимать.

Релм потрепал меня по плечу и встал. Едва он вышел, Причард присел на кровать. Чувствуя его взгляд, я медленно подняла голову, обмирая от того, что он пришел сказать. Чем просить помощи, он вынул свой бумажник и достал фотографию. Когда Причард протянул мне снимок, у него на глазах были слезы.

– Слоун, мне очень жаль, что тебе пришлось столько пережить. Можно называть тебя Слоун? – Я уклончиво пожала плечами и взяла фотографию. – Пришло время объяснить тебе причину, изначальную цель создания Программы.

Слова непомерно велики для понимания – будто Бог явился, чтобы поведать мне смысл жизни. Вот только Причард не Бог, а чокнутый доктор, укравший мою личность и соизволивший наконец объяснить зачем.

Артур Причард постучал по уголку фотографии.

– Ей было семь, когда это началось, – сказал он со слабой улыбкой. – Моя дочь Вирджиния. – Я взглянула на снимок. Маленькая девочка в короне принцессы и боа из перьев на шее не то кричит, не то смеется. Милая, печальная и странно одинокая картинка. Причард забрал у меня снимок.