Возвращение - [60]

— Послушайте, мы ведь здесь не на увеселительной прогулке.

— Вы, пожалуй, нет, а я — да, — ответил таксист, ухмыляясь в зеркальце, и, описав еще несколько кругов по площади, затормозил в том самом месте, где Таавет сел в машину. Это было уже чересчур, такого бы никто не стерпел. Таавет просто обязан был сейчас возмутиться, потребовать жалобную книгу, написать, чтобы шофера уволили… Он перевел дух и сказал:

— Послушайте, вы должны были отвезти меня к отелю.

Шофер загоготал, плечи его вздрагивали, он повернулся смеющимся лицом к Таавету:

— Но ведь я же отвез… — Новый приступ смеха перехватил ему горло.

Таавет покраснел, в нем все кипело от справедливого гнева, вылившегося в возмущенном возгласе:

— Послушайте, вы… — Он хотел сказать «пьяны», но тут взгляд его упал на черную вывеску, где золотыми буквами было написано: «Отель „Домашний уют“».

— Да вы не бойтесь, я у вас денег не прошу… Совершили маленькую увеселительную прогулку, и ладно, — сказал шофер. Однако, заметив весьма странное выражение лица Таавета, добавил с угодливой покладистостью: — Я, кажется, чуток переборщил, но, посудите сами, разве не смешно посадить в машину клиента у единственного в городе отеля, чтобы отвезти его туда же…

— Довольно странные шутки у вас тут, — пробурчал про себя Таавет, вылез из машины, открыл трудно поддающуюся дверь отеля «Домашний уют» и направился к окошку администратора, где за стеклом дремала рыжеволосая женщина внушительных размеров. Услышав покашливание, она нехотя приоткрыла глаза, сладко зевнула и с вежливой брюзгливостью спросила:

— Ах, значит, и вы желаете комнату?

Таавет усердно закивал головой, в нем внезапно затеплилась надежда, что, возможно, он стоит у этого окошка не только ради того, чтобы перекинуться с администратором парой слов, воображение рисовало ему постель с простынями, пахнущими свежестью, мягкую подушку, возможность растянуться на этой постели и несколько часов поспать крепким сном. Но администратор смерила его с головы до ног оценивающим взглядом, казалось, она что-то обдумывает, решает.

— Так, так… — произнесла она, — жена выгнала из дому, и все, конечно, тут же бегут к нам, но здесь эти штучки не пройдут. — И она с утомленным видом свернулась клубком, собираясь снова задремать.

Таавет попытался улыбнуться:

— Я приехал поездом. — И протянул паспорт.

— Чего вы мне свой паспорт суете, другое дело, если б вы показали билет.

Таавет послушно полез в карман за билетом. Женщина долго изучала его на свет, затем взглянула на часы, и ее лицо внезапно приняло озабоченное выражение:

— А что вы делали целый час?

— Шел со станции, — ответил Таавет, стараясь говорить как можно непринужденнее.

— Ну разумеется! Шли со станции, заблудились, не у кого было спросить дорогу… Все они говорят то же самое, а потом оказывается, что именно в это время кого-то ограбили, изнасиловали, убили.

— Я пришел со станции, не сумел сразу найти отель, а тут подъехало такси… — Таавет осекся, ему было почему-то неловко рассказывать о случае, который с ним произошел, но администратор перегнулась через стол и, не сводя глаз с лица Таавета, повторила:

— Такси?.. Вы сказали, такси?

— Я ничего не говорил, — солгал Таавет, чувствуя себя злоумышленником, который проговорился.

— Не говорили… — зашептала женщина. — Всего неделю тому назад в лесу, за станцией, нашли таксиста с тяжелейшими увечьями, и все из-за каких-то шести рублей — шофер только-только заступил в свою смену, а в прошлом месяце одного сбросили с железнодорожного моста, прямо под поезд…

Таавета вдруг охватила апатия, он решил, что правильнее всего будет вернуться на вокзал, и уже протянул было руку, чтобы взять паспорт, но администратор оказалась проворнее.

— Ну, голубчик, поглядим, кто вы такой, — пробормотала она и принялась сама заполнять регистрационный бланк. Похоже, что здесь все друг друга подозревают, с раздражением подумал Таавет, и ему вспомнилось, как однажды он попал с расстройством желудка в инфекционную больницу и, посчитав, что все его соседи по палате больны дизентерией, раз десять в день мыл руки: после того, как прикасался к ручке двери, после того, как дотрагивался до тумбочки, и даже после того, как брал в руки газету, а когда ему предлагали сигарету, он не решался взять ее… Точно так же, догадывался он, соседи по палате подозревали и его.

Очутившись наконец в номере отеля и уже сидя на кровати, Таавет, как ни странно, не испытал никакой радости… «Руно златое все ж не наша цель…» — неслось над головой Таавета из репродуктора, черно-белого ящика, на котором вместо рычажка регулятора громкости светлел лишь металлический стержень, видимо, рычажок взял себе на память кто-то из постояльцев, но Таавет, который был не в ладах с техникой, опасался, что если он повернет стержень, то его, упаси бог, еще ударит током… «Мы, капитаны, победили моря глубину, чтобы добыть селедку и треску, — пел баритон, — мы для того всегда в пути, чтоб больше рыбы привезти…» Через некоторое время фраза повторилась, но на этот раз у баритона получилось лучше, не с таким нажимом, и Таавет повторил ее, все еще не решаясь выключить ящик.