Возвращение в темноте - [153]

На десерт Бенни приберег огромный трехслойный шоколадный торт — самый любимый торт Рейчел. На гладкой шоколадной поверхности желтым сливочным кремом было выведено: «Поздравляем Рейчел с возвращением!» Пока Бенни раскладывал торт по тарелкам, Рейчел подошла к Кроукеру и обняла его за шею.

— Спасибо, дядя Лью, — прошептала она. — За все спасибо.

Он поцеловал ее в щеку. В ее глазах стояли слезы. После ленча Бенни отправился на корму выкурить сигару. Кроукер пошел вслед за ним.

— С тех пор как ты отдал мне кости, которые нашел на катамаране Рейфа, я все время думаю о своем дедушке. — Бенни выпустил изо рта длинную струйку дыма.

Потом он замолчал, а Кроукер вспомнил слова Антонио: «Жесткие принципы Хумаиты оказались невыносимыми для Бенни, и он навсегда невзлюбил своего деда».

Помолчав еще немного, Кроукер сказал:

— Помнишь, ты сказал, что в океане нас ждут неведомые силы природы?

— Это был Хумаита. — Бенни уставился на тлеющий кончик сигары и удивленно потряс головой. — Какую удивительную историю ты рассказал мне о тигровой акуле, которая откусила руку Антонио! Какого черта ее занесло на мелководье? Нет, это было не случайное совпадение. — Он затянулся сигарным дымом. — Эта тварь приплыла за Антонио, она искала именно его, словно он был что-то должен ей! Ведь она запросто могла сжевать и тебя, но не стала...

— А самое интересное заключается в том, что я совсем не боялся ее, — задумчиво проговорил Кроукер. — Мне кажется, что с тех пор, как мы с тобой в первый раз встретили ту огромную тигровую акулу, что чуть не утащила тебя за борт, меня не покидал дух твоего покойного деда. — Кроукер едва заметно улыбнулся. — Это может показаться чистым безумием, но я-то знаю, что это правда.

— Я в этом не сомневаюсь, амиго. — Бенни крепко пожал Кроукеру руку. — Потому что теперь его дух со мной.

Они обменялись долгим взглядом, говорящим гораздо больше любых слов.

Наконец, Бенни кивнул и первым нарушил молчание:

— Скажу тебе чистую правду, Льюис. Теперь я страшно жалею, что плохо понимал его при жизни. Я не хотел стать тем, кем он хотел меня сделать, но ради него все же попробовал. Оказалось, целительство действительно не было моим призванием. Меня влекли к себе деньги и власть, а все эти духовные штучки меня не интересовали. Дед понимал меня, и ни в чем не винил. — Бенни снова затянулся табачным дымом. — Однако я жутко обиделся на него за то, что он был со мной слишком суров, даже жесток, а я не понимал почему. Порой он казался мне свирепым, жестокосердным чудовищем.

— Антонио тоже так думал. — И Кроукер рассказал Бенни кое-что из того, о чем говорил ему Антонио. Но не все. Секреты есть секреты, и их не следует разглашать.

Бенни кивнул:

— Так думал бы любой мальчик, проходящий суровый курс обучения искусству хета-и. Но, поверь мне, амиго, теперь я проклинаю тот день, когда ушел от него. — Он заметно помрачнел. — Знаешь... Мне все время кажется, что если бы я остался с ним, то сумел бы предотвратить его убийство.

— Ну, этого нельзя знать наверняка. Скорее всего и ты был бы убит вместе с ним.

Бенни поежился:

— Все может быть...

Однако он сказал это так, что стало ясно — он все же винит себя в гибели Хумаиты.

Помолчав, Бенни сказал, меняя тему разговора:

— Слушай, а это отличная идея — собрать вместе людей, которых ты любишь и ценишь.

— Это моя семья, — сказал Кроукер и тут же вспомнил слова Антонио: «Как только я увидел тебя, сразу распознал в тебе родственную душу». Он имел в виду, что у Кроукера, как и у него самого, не было настоящей семьи.

— Кстати... — начал Бенни.

— Что? — очнулся от раздумий Кроукер.

— К разговору о семье. — Бенни вынул изо рта сигару. — В воскресенье я возвращаюсь в Асунсьон.

— Уезжаешь? Надолго? — спросил Кроукер.

— Честно говоря, я и сам не знаю. — Он похлопал Кроукера по спине. — Только не надо делать такое грустное лицо. Ты сам толкнул меня к этому. Когда ты отдал мне кости Хумаиты, я понял, что их нужно вернуть в Парагвай.

— Ты собираешься их там похоронить?

— Сначала я так и решил, — не сразу ответил Бенни. — Но потом передумал. — Он обернулся к Кроукеру и широко улыбнулся. — Понимаешь, я понял, что больше не смогу заниматься тем, чем занимался до сих пор. Слишком много всего произошло со мной за последнее время. Сначала я решил, что мне просто нужен небольшой отдых, но теперь я окончательно понял, что я уже не тот Бенни, каким был семь недель назад. — Он пожал плечами. — И тогда я спросил себя, что же мне делать дальше? И очень скоро нашел ответ на этот вопрос...

Поднявшись на ноги, он знаком пригласил Кроукера следовать за ним. Они вошли в каюту, Бенни вытащил из-под скамьи старый, потрепанный саквояж и извлек оттуда большую бедренную кость. Она была абсолютно гладкой и казалась теплой на ощупь. Яркий, солнечный свет придавал ей оттенок слоновой кости.

— Я понял это, как только прикоснулся к костям моего деда...

Почтительно уложив кость в саквояж, Бенни запер его медный замочек и повернулся к Кроукеру:

— Я возвращаюсь к изучению хета-и, кости моего деда помогут мне в этом, именно в них хранятся все знания. Я найду «сукья» и вновь займусь хета-и.