Возвращение в Мэнсфилд-Парк - [9]

— Тогда тебе лучше сделать это самому, Том, — невозмутимо произнес Эдмунд.

Том нерешительно замялся, прежде чем ответить отказом — он не столь близок с матушкой, чтобы взять на себя подобную щекотливую миссию. Вдобавок, так или иначе, открыть матушке правду надлежит женщине: женщине лучше знать, как со всей деликатностью уведомить леди Бертрам о неприятностях. Принимая во внимание обстоятельства, надобно признать: Фанни как нельзя лучше справилась бы с подобной задачей. Да, несомненно, дело следует поручить ей, Фанни превосходно все устроит. Это наилучший выбор, никто другой здесь не годится.

В плане Тома имелся единственный изъян: Фанни с Эдмундом предстояло покинуть Мэнсфилд в восемь часов на следующее утро, задолго до того, как леди Бертрам обыкновенно пробуждалась.

— Что ж, ничего не поделаешь, — заключил Том, вынужденный наконец признать досадный факт. — Выбора нет. С матушкой надлежит объясниться Джулии. Да, так будет лучше всего. В конце концов, Джулия приходится Марии сестрой, надо полагать, ее это тоже касается. Я немедля пошлю записку в Шоукросс и попрошу Джулию прийти сюда завтра. Думаю, как бы то ни было, матушку обрадует этот визит, ведь ей будет недоставать Фанни.

Вполне довольный собой, Том отправился сочинять записку. Его брат и кузина вовсе не были убеждены, что Джулия — наилучший выбор, однако, не желая вызвать неудовольствие Тома, который непременно хотел оставить решение за собой, предпочли не прекословить; вдобавок у обоих без того хватало собственных дел: Эдмунду предстояло окончить дорожные сборы, а Сьюзен — завершить приготовления к появлению в доме маленькой племянницы. Сердечно попрощавшись, зять и свояченица поспешно расстались.

На записку, в которой Том извещал сестру о переезде злополучной Марии в Лондон и просил сообщить эту новость леди Бертрам, Джулия ответила решительным отказом. Миссис Йейтс нисколько не интересовалась нынешним положением или местопребыванием сестры и не находила причин, почему братцу вздумалось возложить на ее плечи тягостную обязанность передать огорчительную новость матушке. Коли матушку надлежит во что бы то ни стало оповестить, в чем сама Джулия не видит ни малейшей надобности, то пусть это сделает Сьюзен.

Потому-то в конце концов именно Сьюзен, возвращая тетушке вязанье, прилежно распутанное и готовое быть спутанным вновь, мягко проговорила:

— Я хотела сообщить вам новость, тетушка Бертрам.

— Что такое, моя дорогая? Надеюсь, ничего ужасного не случилось с Эдмундом, Фанни и милым крошкой Уильямом?

— Нет, сударыня, ничего подобного. Речь идет о кузине Марии. После смерти тетушки Норрис она продала дом в Камберленде, купленный для нее дядюшкой Томасом, и переехала в Лондон.

— В самом деле? — вяло поинтересовалась матушка Марии. — В какую часть Лондона?

— Эдмунд говорил, на Аппер-Сеймур-стрит.

— Вот как? Не слышала о такой. Когда дети еще были малютками, а сэр Томас исполнял обязанности в парламенте, на время сезона мы обыкновенно снимали дом на Гросвенор-сквер, однако я находила поездки в Лондон слишком утомительными, потому мы оставили этот обычай. Лондонская жизнь мне не по душе. Слишком много чужих людей. Куда приятнее жить за городом, видя одни лишь знакомые лица. Позвони в колокольчик, Сьюзен. Мне пора обедать. Должно быть, Том уже переоделся.

Сьюзен исполнила распоряжение тетушки, улыбаясь про себя; разговор, к которому она готовилась со всем тщанием и осмотрительностью, не занял и минуты, волнующая новость оставила леди Бертрам равнодушной.

ГЛАВА 2

Как только миссис Йейтс вновь появилась в Мэнсфилде, заняв место подле матушки, Сьюзен воспользовалась предоставившейся свободой, чтобы отлучиться на часок и, пройдя через парк, наведаться в пасторат.

К тому времени миссис Осборн уже прибыла и сделалась хозяйкой в доме священника. С братом ее, преподобным Френсисом, Сьюзен успела познакомиться в минувшее воскресенье, встретив его в обществе Эдмунда; тот оказался человеком чуть старше тридцати, здравомыслящим, приятной наружности, учтивым, с хорошими манерами; после болезни, вынудившей его прервать миссионерское служение, мистер Уодем выглядел довольно бледным и худым. Пришедшую в пасторат Сьюзен он принял со всей сердечностью, попросив дозволения представить ей сестру. Миссис Осборн, должно быть, пятью годами старше брата, походила на него чертами лица, такого же удлиненного, с неизменным серьезным выражением. За годы, проведенные с мужем в море, кожа ее сильно потемнела от загара, а волосы, уложенные немного небрежно, прежде времени поседели. Миссис Осборн встретила Сьюзен с неподдельным интересом.

— О, моя дорогая, — воскликнула она, — как я рада знакомству с вами! Я так много слышала о вас от вашего кузена Эдмунда. Какая вы хорошенькая! При вашей молодости взвалить на свои плечи заботы о таком огромном хозяйстве, как вам только это удается? Однако я вижу, что хотя наружностью вы и не походите на сестру, у вас предостаточно ее рассудительности и здравомыслия.

Смущенно вспыхнув, Сьюзен рассмеялась и запротестовала:

— Мне вовсе не приходится трудиться, сударыня, я только лишь передаю экономке пожелания тетушки Бертрам.