Внезапная кончина сэра Томаса Бертрама за границей, в Вест-Индии, куда его привели дела, связанные с семейными владениями, не могла не повергнуть в смятение и безутешное горе друзей этого достойного баронета в Англии. Горестная весть вызвала искреннюю скорбь у всех, кто знал сэра Томаса — разумного управителя, нежного отца, преданного супруга и доброго соседа, снискавшего всеобщее уважение в родном графстве Нортгемптоншир. Семья покойного поистине пребывала в отчаянии. Привыкнув во всем повиноваться воле главы семейства и лишившись мудрого покровителя и наставника, чье слово почиталось законом, безутешные, растерянные домочадцы не знали, как вести дела и как разрешить бесчисленные затруднения, вызванные нежданной утратой; подобная задача была бы подвластна разве что самому сэру Томасу.
Одному из сыновей баронета необходимо было безотлагательно отправиться на Антигуа, дабы уладить множество дел, оставшихся незавершенными по причине безвременного ухода из жизни сэра Бертрама. Верно, но кого из двух сыновей отпустить? Этот вопрос не давал покоя почтенной матери семейства.
— Я никак не могу расстаться с Томом! — сокрушалась безутешная вдова. — Отправить его в Вест-Индию? Нет, нет, об этом и речи быть не может! Мне не обойтись без Тома. Однако как же я останусь без Эдмунда?
Старший сын и наследник почившего баронета, новый сэр Томас, почитал своим долгом пуститься в путешествие, но, разумеется, едва ли мог отнестись с небрежением к желаниям сраженной горем скорбящей матери. Вдобавок надлежало принять во внимание его слабое здоровье — последствие жестокой лихорадки, перенесенной им четыре года назад. Запущенная болезнь продержала молодого Бертрама в постели несколько недель, заставив близких всерьез опасаться за его жизнь, и хотя в конце концов недуг удалось побороть, состояние легких Тома даже годы спустя внушало тревогу. По счастью, со временем угроза чахотки миновала, однако молодой Бертрам по-прежнему отличался слабым здоровьем, тропический климат мог оказаться для него губительным, потому-то, отправляясь в путешествие, сэр Томас не решился взять с собой старшего сына, хотя с радостью разделил бы с ним компанию и познакомил его с делами на Антигуа.
— А что, если Том снова схватит лихорадку? А вдруг он умрет в этом ужасном месте? — жалобно причитала леди Бертрам. — Нет, нет, тут и думать не о чем. И все же как я обойдусь без Эдмунда?
— Дорогая матушка, я уверена, вы превосходно справитесь без Эдмунда! — воскликнула достопочтенная миссис Йейтс, приехавшая, чтобы принять участие в семейном совете.
Мисс Джулия Бертрам, весьма неосмотрительно вступив в брак с младшим сыном пэра и довольно скоро обнаружив, сколь скромно состояние ее супруга, сочла за лучшее отказаться от сомнительных радостей лондонской жизни, дозволенных семейству с небольшим доходом, предпочтя безраздельно царить в кругу более узком. Она убедила своего мужа, почтеннейшего Джона Йейтса, приобрести приличное имение в Нортгемптоншире, неподалеку от родового гнезда Бертрамов, соседство с которым позволяло обиталищу Йейтсов сиять отраженным светом величия Мэнсфилд-Парка. С тех пор благодаря почти ежедневным посещениям родительской усадьбы и нередким куда более продолжительным визитам, затягивавшимся подчас на несколько месяцев, миссис Йейтс успешно удавалось уменьшить расходы на ведение собственного домашнего хозяйства, сохраняя желаемое влияние на дела в Мэнсфилде. Ее супруг в подобных случаях с превеликим удовольствием оставался дома, шесть дней в неделю наслаждаясь рыбной ловлей или охотой, смотря по сезону, а седьмой посвящая игре на бильярде (иными занятиями сей достойный джентльмен себя не обременял).
— Но, Джулия, если уедет Эдмунд, то кто будет читать проповеди по воскресеньям? — потребовала ответа леди Бертрам.
— Об этом не беспокойтесь, матушка! — Эдмунд, младший из сыновей четы Бертрам, и в самом деле давно нашел способ разрешить возникшее затруднение. Многочисленные обязанности настоятеля Мэнсфилдского прихода требовали его неусыпного внимания, и все же Эдмунд рассудил, что на Антигуа надлежит отправиться именно ему. Полный решимости исполнить сыновний долг, он уже заручился помощью мистера Уодема. Сей почтенный священник, лишь несколькими годами старше Эдмунда, недавно оправился после жестокой лихорадки, поразившей его во время миссионерского служения на Востоке. Повинуясь предписанию епископа, он намеревался провести полгода в стране со здоровым климатом, прежде чем возвратиться в миссию.
Мистер Уодем заверил Эдмунда в письме, что с радостью возьмет на себя заботу о пастве в Мэнсфилде и окрестных фермах. Вопрос был улажен, и в приходе вскоре ожидали появления этого славного джентльмена.
