Возвращение в будущее - [17]

Большая усадьба, где мы теперь остановились, находилась рядом с той, где неделю назад были взяты в плен немецкие парашютисты. Их было 150 человек, они захватили усадьбу, укрепились в каменном хлеву и терроризировали всю округу, пока не прибыла норвежская артиллерия. После этого около 50 немцев было убито, остальные сдались в плен. Естественно, что об этом много говорили вокруг. Удивительнее всего было то, что одного из парашютистов узнала хозяйка усадьбы: год назад, в августе, он путешествовал по Норвегии, и именно здесь ему предоставили ночлег, угостили ужином и даже дали немного денег на дорогу.

Возможно, хозяйка усадьбы обозналась. Но доподлинно известно, что многие из них, из этих «Wandervogel»[14] или «Bettevogel», «птичек-побирушек», как мы их переиначили, привыкли каждое лето отдыхать в Норвегии, приезжая сюда почти без денег, а только лишь с фотоаппаратами, разъезжая бесплатно на попутных машинах, устраиваясь на ночлег в наших усадьбах, пользуясь гостеприимством хозяев и получая не только угощение, но порой и кое-что из одежды и денег. Поэтому неудивительно, что многие солдаты-интервенты могли оказаться старыми знакомыми. Делая зарисовки и фотографируя наши пейзажи, они любили рассказывать о плохом экономическом положении Германии, ведь им разрешалось брать с собой в дорогу не более 10 марок. Очевидно, немецкие власти предполагали, что их граждане вполне могут рассчитывать на норвежскую благотворительность. И действительно, она не подводила. А немцы, как никто другой, умеют жаловаться и прибедняться так, чтобы вызвать сострадание, когда у них нет возможности изображать из себя «немецких господ». Норвежцев же легко растрогать жалобами и стенаниями, кроме того, у нас в Норвегии считается недостойным проявлять высокомерие по отношению к тем, кто находится у вас в услужении или подчинении. В таких случаях подчиненные могут сказать: «Ну и сноб же мой начальник» или «Какая невоспитанная моя хозяйка, ее уж никак нельзя считать благородной».

Кроме того, среди немецких солдат вполне могли оказаться и так называемые Wienerbarn, «венские дети»[15], которые в тяжелые годы были привезены в Норвегию и распределены по семьям в деревнях и городах, их поили и кормили, за ними ухаживали, проявляли всяческую заботу, чтобы обеспечить им здоровое, нормальное детство. И вот теперь оказывается, что именно так немцы готовы отблагодарить нас за все, и именно это больше всего возмущало всех нас в Норвегии в связи с немецким вторжением; у нас явно исчезала вера в то, что между нами и немцами существует некое «расовое родство». Я не раз слышала от наших крестьян: «Чтобы мы состояли с ними в родстве, да ни в жизнь!»

В сумерках, когда мы вернулись в усадьбу, сюда пришли наши солдаты. Это были парни, которые вернулись с фронта. Оборона горного перевала возле селения Квам была поручена англичанам. Теперь, в течение нескольких дней, наши мальчики имели возможность передохнуть, многим из них довелось пережить не один бой с противником, они сражались с самых первых дней, когда наши войска еще стояли к северу от Осло. Им пришлось отступать, отступать и отступать. Но они не утратили мужества и силы духа. Они сидели в темной кухне, в то время как мы готовили для них еду, стараясь сделать все как можно вкуснее, а также получше устроить их на ночь. Они решительно отказались от того, чтобы мы, женщины, уступили им свои постели. Таким образом, лежа каждую ночь в кровати на пружинном матраце, в тепле и покое, завернувшись в свою шубу, я мучилась сознанием, что наши солдаты спят на полу; они разместились повсюду, по всем комнатам в этом доме.

Никто бы и не подумал, что они уже вкусили горечь войны: они были такие же, как и любые норвежские юноши: спокойные, хорошо воспитанные, милые мальчики. Когда их расспрашивали о войне, они отвечали застенчиво тихими голосами. Они лишь сожалели о том, что их экипировка оставляет желать лучшего, что они не имели возможности получить достаточную военную подготовку и более опытных командиров, но, несмотря на все это, почти все старшие офицеры, а также младшие чины — лейтенанты и фенрики — делали все возможное. Беда в том, что все их вооружение состояло лишь из винтовок, нескольких автоматов и пушек, как при этом им было противостоять немецкой авиации и их бронированным автомобилям? Что же касается умения личного состава воевать, то тут норвежцы не уступали немцам, это совершенно очевидно, они верили, что отступление закончится и они займут свои прежние боевые позиции. А пока они просто чувствовали себя очень усталыми и голодными. Первоначально, когда они только выступили в поход, у них было с собой много провизии, да и потом, на севере страны, на всем пути передвижения их встречали женщины, которые стояли у края дорог с 10-литровыми бидонами молока, кофе или горохового супа, они получали огромные корзины с ломтями хлеба, намазанными маслом, а также корзины сваренных вкрутую яиц. Но в последние дни им редко это перепадало. К тому же они почти не спали, хорошо, если им удавалось изредка вздремнуть, сидя в грузовике, который перевозил их к месту очередного сражения.