– Какой факультет?
– Космобиология.
Кира брала упорством. Целеустремлённостью. Колоссальной работоспособностью и трудолюбием. Чёрными кругами под глазами. Антон помогал ей по мере сил. Кира уставала. Часто она просила лишь одного – оставить её в покое. Он и оставлял. А однажды вдруг обнаружил, что не понимает, о чём она говорит. Кира рассказывала ему о том, что они делают в университете, но это уже лежало за пределами его понимания.
Их дом… Поначалу он сверкал чистотой, так, что киберуборщик как-то разрядился от неупотребления. Кира даже готовила еду сама, чем вызывала жуткую зависть знакомых. Потом времени стало не хватать, пришлось снова переходить на Линию Доставки. Дом был завален пылью, а глупый кибер никак не мог уяснить, что разбросанная повсюду неопрятная бумага – не мусор. Пару раз на Антона накатывала паника – убрать, привести всё в порядок, вернуть Киру… А потом на кошачьих лапках подкралось одиночество. Им некогда и не о чём стало разговаривать. Он не понимал биологии, её не интересовали переводы с ируканского.
– Я узнавал, в такой ситуации часто помогает завести детей… Но вот детей-то у нас быть и не могло. Генетическая несовместимость.
Доктор Будах грустно покивал.
Первое время к ним часто заходили. Друзья, знакомые… За шесть лет большинство нашли себя, остепенились, гитарный перезвон сменился разговорами о работе. На таких встречах Антон всё чаще мрачнел. Иногда – рассказывал, с каким-то извращённым удовольствием разглядывая вытягивающиеся, разом бледнеющие лица. Спасала Кира– лёгкий, славный человек. Да и гостям было легче общаться с нею – о знакомых и понятных вещах, чем с Руматой – с его жуткими воспоминаниями и висельным юмором.
Общее мнение выразила одна из сотрудниц Киры. Антон вернулся домой как раз в тот момент, когда она, тряхнув хорошенькой головкой, гневно произносила: "И я не понимаю, как наша Кирочка может жить с этим дикарём".
Всё чаще Киру звали одну.
В таких случаях Антон вылавливал Пашку и они уходили в Мирза-Чарле пить пиво в "Микки-Маусе" – баре-музее Юрковского. Последнем баре на Планете.
…Пашке было тоскливо… Он уже знал, что где-то заполночь Антон посмотрит совершенно трезвым глазом и непременно вспомнит:
– Ах да, Пашка, а как там Анка?
Как-то Пашка передал ему приглашение в только-только создававшуюся бард-группу. Приглашал Фред Орлов – тряхнуть стариной и "сбацать что-нибудь эдакое". Две недели Антон, приглушённо матерясь, перебирал струны отвыкшими пальцами.
И сбацано было здорово!
Впервые за пять лет бывший наблюдатель почувствовал себя нужным. Впрочем, длилось это недолго – до представления Алике – Фредовой жене. Секунду она стояла неподвижно, а потом шарахнулась – как от ужаса: "Нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет!" – срываясь на беззвучный крик повторяла она, и металась, сбивая стулья, металась в поисках выхода. Антон знал это состояние – истерика, переходящая в спазм.
– Прости, старик, – только и сказал Фред тем вечером.
– А потом была эта экспедиция… Практика, знаете? Может быть, она бы не уехала – но ведь я всегда старался держаться. Не показывал виду.
– А от того только хуже, не так ли?
– Да.
– Вы не могли последовать за ней.
– Индекс здоровья 13, – Антон процитировал неживым голосом: "Не рекомендуется покидать Землю. Не рекомендуется вождение любых транспортных средств. Не рекомендуется ношение оружия. Не рекомендуется…"
– Знаю, – кивнул Будах.
…Первое время она писала почти каждый день. Рассказывала, какая замечательная планета Ружена, как идут исследования, как она его любит. Потом письма стали реже – экспедиция развернула базовый лагерь и принялась за работу. Потом в письмах появился Ян.
"Он настоящий друг. Он помогает мне. Чем-то он напоминает мне тебя". "Сегодня мы с Яном…".
– Потом писем долго не было. И вот… пришло сегодня.
"Прости меня, Румата. Мы с Яном решили пожениться. По-настоящему, со святым отцом. Я так счастлива! И хочу поделиться этим счастьем с тобой – первым. Ведь ты был мне, как отец, ты научил меня всему…"
…Тогда, у почтовых ячеек, Румате пришла в голову масса блистательных идей, среди которых ослепительным бриллиантом сверкнула такая: угнать чей-нибудь звездолёт, высадиться на Ружене и набить Яну морду.
… Ценитель ночных серенад с верхнего этажа, пристроившийся освежить подсохшую лужу у почтовых ячеек, был избит молниеносно, после чего, прихрамывая, ретировался, выплёвывая на пол кровавые осколки.
– …И тогда я понял, что меня нужно лечить, – закончил Антон.
– Нет, благородный дон, я так не думаю. Вы совершенно здоровы.
Антон удивлённо поднял голову.
Доктор Будах был серьёзен и строг.
– Совершенно, – повторил он, – Видите ли, АГЛ – Арканарская Геморрагическая Лихорадка, – известная также, как "чёрный мор", имеет ряд характерных признаков. Не стану утруждать вас, благородный дон, ненужными сведениями, – у вас нет ни одного из этих симптомов. А вот ситуация с лабораторными данными очень любопытна. Экспресс-лаборатория показывает резко положительные результаты…
– Вот видите…
– ….а те же анализы, сделанные вручную – отрицательны. Все до единого. Похоже, у вас, дон Румата, весьма влиятельные враги.
