Возвращение - [43]

У нее были те же хрипловатый голос и иронический тон, что и прежде. Но за иронией таилось сердечное тепло, безошибочно передававшееся собеседнику. Конечно, тут сказывалась и привычка, однако я была уверена в ее искренности. Хилари умела говорить кратко и приучала к этому других. Стиль у нее был как у дикторов, читающих сводку новостей.

— Итак, Джиллиан, отвечай по существу. Когда приехала? На сколько? Чем занимаешься?

Я кратко ответила на первые два вопроса, а затем принялась рассказывать о «Жизни женщины», о Джоне Темплтоне, о чудом свалившейся на меня двухмесячной работе, о сломанном тазе Джулии Вейнтрауб и даже о поисках подходящей столовой. Нет ли у нее каких-нибудь мыслей на этот счет?

До меня снова донесся смех и приказ повторить все сначала, только помедленнее.

— Что там с Джулией Вейнтрауб и столовой? Если я правильно поняла, тебе не то нужно разыскать сломанный таз и купить Джулии Вейнтрауб столовую, не то купить ее таз и сломать твою столовую… И чего там у меня нет? Таза или столовой? У меня есть и то и другое, но оно не продается, моя дорогая. Боюсь, жизнь в Нью-Йорке не пошла тебе впрок.

Тут я захохотала в голос. Она все прекрасно поняла, но не могла отказать себе в удовольствии прикинуться дурочкой.

— Что ж, Джиллиан, я никогда не встречалась с Джулией Вейнтрауб, но очень рада, что у тебя есть работа. Значит, на какое-то время ты пристроена. Кстати, в вашем журнале работает мой старый друг, человек по имени Гордон Харт. Ты еще не познакомилась с ним? Впрочем, когда тебе, ведь прошло всего два дня…

— Конечно, познакомилась. Он довольно симпатичный, хотя и изрядный зануда. Я не знала, что вы друзья. Ты никогда об этом не говорила.

— Друзья, но совсем не в том смысле, как ты подумала. Я дружила с его женой. Тогда я только что приехала в Нью-Йорк, а она работала фотомоделыо. Они с Гордоном собирались разводиться, и он хотел отправиться в Испанию, возомнив себя Эрнестом Хемингуэем от живописи или кем-то в этом роде. Там я и столкнулась с ним через несколько лет. Впоследствии мы часто встречались по журнальным делам. Он один из самых уважаемых людей в этом бизнесе. Очень талантливый человек. Да и симпатичный. А занудство… Каждый защищается от окружающего мира как может. Он огородил себя стеной высотой в милю… Господи, при чем тут Гордон? Скажи лучше, как продвигается твой «роман века» с Кристофером? — Я писала из Калифорнии не только Пег.

Я умолкла. Паралич не то языка, не то сердца.

— Хилари, не знаю толком, что тебе ответить. Не телефонный разговор.

Понятно. Тогда отложим. Если понадоблюсь, ты знаешь, где меня искать. А почему бы тебе не приехать в четверг после работы? Выпьем, поболтаем, и ты мне все расскажешь. Я подумаю, кого пригласить. Наверное, Гордона и еще четверых-пятерых. Компания будет тесная, все свои. Может, у тебя есть какие-нибудь пожелания?

— Нет, предоставляю все тебе. Идея замечательная. Но все же подумай о столовой, ладно? На тебя вся надежда. Хилари, ты гений! Большое спасибо. К какому часу приезжать?

— В шесть устроит?

— Вполне. Обязательно буду!

Это приглашение дорогого стоило. Черт побери, обеды у Хилари славились на весь Нью-Йорк. Да и закоулки города она знала не хуже старого мусорщика. Днем раздался звонок, и Хилари сообщила, что видела подходящую столовую в доме, принадлежащем одной актерской чете. Жена когда-то изучала сценографию и страстно накинулась на столовую с красками и кистью. Она называла это «созданием адекватной окружающей среды». Описание Хилари было более конкретным:

— Черт побери, ты ешь, а у тебя за спиной настоящие джунгли!

Похоже, игра стоила свеч. Я позвонила и получила приглашение заглянуть к ним по дороге домой.

Это было нечто. Столовая напоминала кадр из «Маугли»: всюду были намалеваны деревья, фрукты, цветы, над головой нависали облака, под ногами расстилалось озеро, а из кустов выглядывали разные дикие звери. Вся мебель была в стиле «сафари», за исключением красивого стеклянного стола и громадных подсвечников. Да, ничего себе…

Я удалилась с гордо поднятой головой. По крайней мере одно задание выполнено. Приду в «Ридженси» и до возвращения Сэм выпью бокал холодного белого вина…

Едва я открыла дверь люкса, как задребезжал телефон. Мысль о том, что это звонит Крис, не успела прийти мне в голову. И слава богу. Потому что это был Гордон Харт.

— Хелло. Хилари сказала, что послезавтра вечером мы обедаем у нее. Подождать вас у лифта? — Его голос звучал куда добродушнее, чем на работе. Примерно так он разговаривал во время вчерашней прогулки.

— Спасибо, но в четверг я уйду пораньше. Мы не виделись с Хилари со времени моего отъезда из Нью-Йорка.

— Что ж, не буду навязываться. Как вам работается?

— Вообще-то замечательно, но я немного отвыкла от такого ритма. Сказывается отсутствие практики.

— Ничего, привыкнете. Куда вы исчезли утром? Я хотел пригласить вас на ленч. Но в следующий раз вам не улизнуть!

— С удовольствием…

— Значит, договорились. Желаю вам приятно провести вечер, Джиллиан. До завтра.

До свидания… — Странный звонок. И человек странный. Казалось, бездонная пропасть отделяет его от остального мира. Он оставался бесстрастным даже тогда, когда его слова звучали дружелюбно, и это слегка сбивало с толку. Но Мэтью Хинтон не шел с ним ни в какое сравнение. У Гордона были душа и сердце. С первого взгляда было видно, что ему пришлось пережить трагедию. Но кто или что заставило его страдать? Я рухнула на кровать и уснула, так и не успев обдумать это.