Возвращение - [30]

Когда в номер доставили огромный поднос, накрытый розовой льняной салфеткой, Сэм сидела у меня на коленях. Она принялась потягивать молоко и грызть печенье, а я тем временем смаковала шампанское. Сцена была потрясающая.

— Пора спать, любовь моя. — Сонно кивнув, она позволила раздеть себя и юркнула под одеяло.

— Мы скоро вернемся?

— Скоро, моя дорогая… Посмотрим. — Опустившиеся было веки тут же поднялись, и Сэм бросила на меня пронизывающий взгляд.

— Завтра утром напишу письмо дяде Крицу. Обязательно!

— Хорошая мысль, Сэм. А теперь пора спать. Приятных снов.

Глаза ее вновь закрылись, на сей раз окончательно, и я улыбнулась, глядя на крохотное существо, лежащее в громадной кровати. Завтра она напишет Крису большущими, кривыми, неумелыми буквами. Только ему.

Я выключила свет и отправилась в гостиную с бокалом шампанского в руке, вспоминая спящую Саманту… и Криса.

Прощание в сан-францисском аэропорту состоялось тысячу лет назад. Калифорния была всего лишь сном… Глядя на лежащий у моих ног город-дракон, я задумалась, суждено ли мне когда-нибудь вернуться в Калифорнию? И хочу ли я этого? За какой-то час Нью-Йорк полностью околдовал меня. Я завоевала другие миры, настало время завоевать свой собственный. Захотелось посоперничать с самым могучим городом планеты и положить его на лопатки, чего бы это ни стоило.

Глава 14

— Доброе утро, мадемуазель. Как изволили почивать? — Впервые в жизни я проснулась раньше Сэм.

— Ничего, — ответила слегка сбитая с толку, полусонная Сэм.

— Мы в отеле. Вспомнила?

— Знаю. Я буду писать дяде Крицу. — Этого она тоже не забыла.

— Хорошо. Но сегодня у нас много дел в городе. Поэтому вставай поскорее.

Я взялась за телефон и первым делом поговорила со своими квартиросъемщиками, чтобы удостовериться, что они съедут вовремя, а потом обзвонила несколько школ. Учебный год только начался, но по нью-йоркским меркам мы должны были подать заявление еще год назад. Очень плохо. Однако я была уверена, что кто-нибудь обязательно нас примет, и оказалась права. Неподалеку от отеля располагалось нечто вполне подходящее, и я договорилась зайти туда вместе с Сэм после полудня.

Кроме того, я наняла для Сэм беби-ситтер. На время нашего проживания в отеле она должна была приходить сюда, а потом — к нам на квартиру.

Но главной проблемой были поиски работы. Я совсем не была уверена, что ее удастся найти. За время моего отсутствия в Нью-Йорке ввели режим жесткой экономии, и безработные среди нашего брата попадались на каждом шагу. Мой опыт ограничивался сотрудничеством с рекламными агентствами журналов, а, по слухам, как раз с этим сейчас было туго, да и связи я потеряла. До отъезда я работала в журнале «Декор», но надежды снова пробиться туда почти не было. Конечно, можно было перебиваться случайными заказами, как в Калифорнии, но я знала, что в Нью-Йорке на этот заработок прожить невозможно. Слишком дорого стоила здесь жизнь. Так что «Декор» оставался моей последней надеждой. По крайней мере хоть какой-то зацепкой. Может быть, главный редактор Энгус Олдридж что-нибудь придумает или посоветует, куда обратиться. Во всяком случае, я ничего не теряю.

— Энгуса Олдриджа, пожалуйста… Миссис Фор-рестер… Нет… Фор-рес-тер… Да… Нет, я подожду.

Он был очарователен, элегантен и чертовски хорошо знал свое дело. Костюмы от Билла Бласса, дружелюбная улыбка и умудренный вид производили неотразимое впечатление на провинциальных дам. Ему было тридцать девять лет, он увлекался лыжами и поэтому частенько летал в Европу. Будучи уроженцем Филадельфии, он проводил лето в штате Мэн (с семейством) или на островах Эгейского моря (один), а журналистике учился в Йельском университете. Наш редактор. Наш бог. Наш мистер Олдридж.

За теплой улыбкой скрывались стойкость и бесстрашие, без которых нельзя стать настоящим редактором. Но он нравился мне и сам по себе: с головы до ног филадельфиец, выпускник Йеля, обитатель Восточной Шестьдесят четвертой улицы, и это ему очень шло. Энгус ни в грош не ставил провинциалов из Уичито или Тусона, которым раз в месяц посылал свой журнал, но был слишком хорошо воспитан, чтобы позволить им заподозрить это. К тем же, кто играл по правилам и знал, что такое стиль, он благоволил.

— Да, я жду…

— Джиллиан? Вот это сюрприз! Как дела, дорогая?

— Нормально, Энгус. Отлично. Рада слышать тебя. Сколько лет, сколько зим! Как жизнь? И, конечно, как журнал?

— Чудесно, дорогая. Как съездила, успешно? Или вернулась из Сан-Франциско латать пробоины?

— Пожалуй, успешно. Там увидим. — Но слова «Сан-Франциско» заставили меня сжаться от боли.

— Джиллиан, дорогая, опаздываю на деловую встречу! Почему бы тебе как-нибудь не заехать в редакцию? Нет. Как насчет ленча сего… за… в четверг? Да, в четверг. Тогда и поговорим.

— Четверг подходит. Было бы замечательно. Очень хочется поболтать, Энгус. Смотри, не заработайся за это время до смерти, а то я сама умру от неудовлетворенного любопытства. — Треп, конечно, но в Нью-Йорке без этого нельзя…

— Отлично, дорогая. Значит, в четверг. В час дня. Как обычно, у «Генри»? Прекрасно. До встречи. Рад, что ты вернулась. — Черт побери, это уже не просто треп!