Возвращение Скорпиона - [49]
Гм, помнится, правда, полгода спустя я гулял по той же самой набережной, но уже с другой девчонкой. Мне все еще, кажется, семнадцать, однако ей-то уж точно пятнадцать. Вот только на реке не луна, а лед, и на черных деревьях не соловьи, а вороны. Под ногами снег, кругом сугробы, и — холодно. Но нам наплевать: мы ходим, обнимаемся и целуемся до… страшно вспомнить, первых… автобусов! Мы садимся на конечной в самый первый, старый-престарый "ЛАЗ" и нарезаем круги по только-только пробуждающемуся городу. Сидим на заднем сиденье, прямо над двигателем, и греемся, потому что за ночь, долгую зимнюю ночь, несмотря на все поцелуи, задубели как цуцики. Мы греемся, иногда полудремлем, снова целуемся…
Я гляжу на часы — всё, родители, и мои, и ее, естественно, снова взбешенные, ушли на работу, и можно брести по домам, отсыпаться. И мы выходим из автобуса, целуемся последний раз и бредем — она к себе, я к себе. А школа, спросите вы? Господи, да какая там, к чёрту, школа!
А вот помню еще…
И вдруг за углом послышался шум мотора автомобиля. Самой машины еще не было видно, однако на шоссе уже упали светло-желтые лучи фар. Когда из-за поворота вынырнула вроде бы серая "Волга", я был уже на ногах: ведь ежели предположения Профессора и мои собственные оперативные расчеты верны, а "Волга" — не случайно проезжающая мимо машина, то эти кореша должны тормознуть где-то здесь, у границы Маргаритиного сада. Им вовсе не обязательно пилить к дому, чтобы подложить мне свинью. Либо не свинью, а… В общем, то, что они могут мне подложить.
Так и есть: "Волга" затормозила, и из нее вышли двое — водитель и сидевший рядом. Первый, как назло, погасил фары, и я видел лишь два темных силуэта метрах в десяти — двенадцати от моего укрытия. Шофер что-то тихо сказал не-шоферу, и они повернулись к багажнику.
Как поступить? Догадываясь в принципе, какого рода сюрприз назревает, я думал — что делать?
Конечно, самый простой вариант — стопорнуть этих двоих, дать им по чану: одному посильнее, второму погуманнее, чтоб смог потом говорить, далее проверить содержимое багажника, ну и поболтать напоследок с менее битым.
Однако этот вариант имел значительные изъяны. В активе — беседа с недобитком, который навряд ли знает главное из того, что нужно узнать мне (зуб даю — оба простые исполнители, если вообще не "почасовики"), зато в пассиве — головная боль: что потом делать и с этими двумя, и с предполагаемым "подарком" в машине, и наконец, с самой машиной. И потому (рахмат тебе, о мудрый Профессор!) я…
Я просто встал во весь рост, сжимая в одной руке "ягу" из "Поплавка", а в другой пластиковый пакет и фонарик, и, нарочито громко кряхтя, шумно полез через забор.
Спрыгнул на землю и неторопливо, вразвалочку, словно моряк в увольнении по прешпекту, поканал к непрошеным гостям, которые остолбенели. Выражения лиц я, конечно, не видел, но позы были еще те.
Однако куда больше опешили они, когда, остановившись шагах в пяти, я сказал:
— Здорово, ребята! Вы местные?
Оба замерли как пеньки. Я же надавил кнопку фонарика и хлестанул лучом света по их лицам.
Парни попятились, прикрывая руками глаза, но, наткнувшись задами на машину, застыли снова. Впрочем, они были не робкого десятка — левый зло прошипел:
— Убери фонарь…
А правый еще злее добавил:
— Сука!
Я начал поднимать пистолет. Нет, не затем, чтобы стрелять, — так, пугнуть слегонца. А потом… А потом вдруг передумал даже пугать — опустил пушку, выключил фонарик, засунул все это хозяйство в пакет и… Не скажу, что то был гром среди ясного неба, но — нечто близкое.
Да представьте сами: глубокая ночь, мертвая тишина, подозрительные типы, явно намеревающиеся под покровом этих самых ночи и тишины сотворить какую-то гадость, и…
М у з ы к а!
Нет, даже, не музыка, а некое невообразимое модное фуфло, но фуфло настолько громкое, что любому злоумышленнику, даже и дураку, в момент стало бы ясно: под покровом ночи и тишины гадость сотворить не удастся. Потому что нет уже главного — тишины!
Дураками они не оказались.
Не дождавшись конца песни и ужасно матерясь, они полезли в машину, и секунд через двадцать я снова остался на пустынной дороге один. Пан Профессор, ты — гений!
Тогда я выключил маленький Маргаритин магнитофон и достал из пакета телефонную трубку.
Набрал пошлое "02" и, услышав ответ дежурного, тоненьким и препохабным голоском пропищал:
— Товарищ минцанер, тут, значить, такая пранблема. Номерок запишитя…
Глава двадцать первая
Сделав доброе (а главное — очень полезное) дело, я вернулся в сад тем же манером, что и "вывернулся" из него — через забор. Поднял с земли бушлат и потопал к дому, думая, сработает ли звонок в ментовку должным образом? Никаких особенных дивидендов ждать не стоило; единственное, что, разозлившись и потеряв терпение после третьей неудачи, таинственный враг бросит ходить вокруг да около и покажет наконец свою истинную рожу.
А еще я думал, как вести себя с Ларисой. Когда внутри что-то раздваивается, это плохо. Но когда "растраивается"…
На горизонте беседка. Еще немного, еще чуть-чуть…
— Привет!
Ей-богу, я даже не успел толком испугаться, только разинул варежку:
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В порыве гнева гражданин Щегодубцев мог нанести смертельную рану собственной жене, но он вряд ли бы поднял руку на трёхлетнего сына и тем самым подверг его мучительной смерти. Никто не мог и предположить, что расследование данного преступления приведёт к весьма неожиданному результату.
Предать жену и детей ради любовницы, конечно, несложно. Проблема заключается в том, как жить дальше? Да и можно ли дальнейшее существование назвать полноценной, нормальной жизнью?…
Будущее Джимми Кьюсака, талантливого молодого финансиста и основателя преуспевающего хедж-фонда «Кьюсак Кэпитал», рисовалось безоблачным. Однако грянул финансовый кризис 2008 года, и его дело потерпело крах. Дошло до того, что Джимми нечем стало выплачивать ипотеку за свою нью-йоркскую квартиру. Чтобы вылезти из долговой ямы и обеспечить более-менее приличную жизнь своей семье, Кьюсак пошел на работу в хедж-фонд «ЛиУэлл Кэпитал». Поговаривали, что благодаря финансовому гению его управляющего клиенты фонда «никогда не теряют свои деньги».
Очнувшись на полу в луже крови, Роузи Руссо из Бронкса никак не могла вспомнить — как она оказалась на полу номера мотеля в Нью-Джерси в обнимку с мертвецом?
Действие романа происходит в нулевых или конце девяностых годов. В книге рассказывается о расследовании убийства известного московского ювелира и его жены. В связи с вступлением наследника в права наследства активизируются люди, считающие себя обделенными. Совершено еще два убийства. В центре всех событий каким-то образом оказывается соседка покойных – молодой врач Наталья Голицына. Расследование всех убийств – дело чести майора Пронина, который считает Наталью не причастной к преступлению. Параллельно в романе прослеживается несколько линий – быт отделения реанимации, ювелирное дело, воспоминания о прошедших годах и, конечно, любовь.
Егор Кремнев — специальный агент российской разведки. Во время секретного боевого задания в Аргентине, которое обещало быть простым и безопасным, он потерял всех своих товарищей.Но в его руках оказался секретарь беглого олигарха Соркина — Михаил Шеринг. У Шеринга есть секретные бумаги, за которыми охотится не только российская разведка, но и могущественный преступный синдикат Запада. Теперь Кремневу предстоит сложная задача — доставить Шеринга в Россию. Он намерен сделать это в одиночку, не прибегая к помощи коллег.