Возвращение Скарамуша - [130]

— Но не успокаивает. В свете этого молчание Алины выглядит ещё более странным. — Андре-Луи отвернулся к камину и снова уткнулся лбом в руку.

— Не поддавайся хандре, малыш. Ты устал, а, уставши, мы все становимся пессимистами и начинаем бояться неведомо чего. Повторяю, ты знаешь, что у девушки всё благополучно. Пусть эта мысль тебя поддерживает. Ведь осталось совсем немного. Скоро, очень скоро ты будешь иметь счастье видеть не каракули своей невесты, а её саму. Ты услышишь всё, что она хочет тебе сказать, собственными ушами. Боже, малыш, я просто завидую радости, которая тебя ждёт. Думай о встрече. Остальное — ерунда.

Андре-Луи выпрямился и попытался улыбнуться, но его усилия не вполне увенчались успехом.

— Спасибо, Жан. Ты — славный малый. Но меня мучит недоброе предчувствие. Возможно, его породило разочарование.

— Предчувствие? Ба! Оставь предчувствия старухам и пойдём поужинаем. У меня припасено несколько бутылочек гасконского вина, такого же хорохористого, как я сам. Оно раскрасит твоё будущее самыми радужными красками.

Но дурные предчувствия не всегда бывают напрасными. Барон не знал, что в этот час в Париж прибыл маркиз де Ла Гиш, который привёз с собой доказательства правоты Андре-Луи.

Глава XLII. БЛАГОДАРНОСТЬ ПРИНЦА

Де Ла Гиш пришёл на улицу де Менар на следующее утро, в девять часов. К этому времени де Бац и Андре-Луи закончили завтрак и, сидя за столом, обсуждали неотложные дела, которые необходимо было переделать в ближайшие часы. Они уже отправили Камилю Демулену записку с просьбой прийти как можно скорее. Андре-Луи собирался ознакомить Демулена со своими заметками и посоветоваться, в какой форме их лучше обнародовать — в виде статьи в «Старом Кордельере» или в виде тезисов, которые лягут в основу обличительной речи Дантона, произнесённой с трибуны Конвента.

Неожиданный приезд маркиза застиг приятелей врасплох и на время отвлёк их мысли от всепоглощающей темы. Де Бац бросился обнимать старейшего своего помощника, которого не видел уже несколько месяцев — с тех самых пор, как Ла Гиш оправился служить монархии на другом фронте.

— Ла Гиш! Откуда бы ты ни свалился, ты не мог появиться более кстати. Ты приехал как раз вовремя, чтобы приложить руку к великому триумфу, который мы так долго готовили. Какой добрый ангел тебя прислал?

Теплота приёма на миг рассеяла мрачность маркиза. На его бледном хищном лице на миг появилась улыбка, но тут же растаяла, словно её и не было.

— Вижу, вы ничего не слышали, — сказал он.

Его серьёзный и мрачный тон поразил обоих друзей.

— О чём не слышали? — тревожно спросил де Бац.

— Прошлой ночью арестовали Помеля. По приказу комитета общественной безопасности. Все его бумаги попали в руки комитета. Если бы я прибыл в Париж часом раньше, меня схватили бы вместе с ним, поскольку первым делом я отправился на Бург-Эгалите — доложить о событиях за границей. Я только что из Брюсселя.

Маркиз сбросил плащ и пристроил его на стуле вместе с конической шляпой, украшенной трёхцветной кокардой. Он стоял перед бароном и Андре — высокий, стройный и элегантный в тёмно бордовом сюртуке, тёмных лосинах и высоких сапогах. Роскошные волосы цвета бронзы были перехвачены сзади чёрной шёлковой лётной.

Де Бац на мгновение застыл, словно изваяние, потрясённый и испуганный мрачной новостью. Он быстро прикидывал в уме, какие последствия может повлечь за собой этот арест. Оба его помощника с тревогой наблюдали за лицом барона. Наконец де Бац вздохнул и характерно пожал плечами.

— Не повезло Помелю. Но на войне как на войне. Тот, кто пускается в подобные предприятия, всегда должен опасаться провала. Я, видит Бог, в любой момент готов сложить голову. Но я работал осторожнее старика Помеля. Сколько раз я напоминал ему, что не следует терять бдительности. Его неосмотрительность долго оставалась безнаказанной, его беспечность росла и вот… — Барон снова пожал плечами. — Бедняга!

— В последнее время удача совсем от нас отвернулась, — мрачно пожаловался Ла Гиш. — Тулон пал.

— Это старая весть. Мы узнали её три недели назад, и уже успели примириться с ней. Тулон потерпел поражение, но это может подхлестнуть восставших роялистов в Вандее. Поражение в одном месте может уравновеситься победой в другом.

Но Ла Гиш не был склонен разделить оптимизм друга.

— Насколько мне дано судить, восстание в Вандее закончится так же, как и в Тулоне, и в любом другом месте, где сражаются за дом Бурбонов.

— Нет причин для таких опасений, — вмешался Андре-Луи. — Во всяком случае, восстание, которое вскоре поднимется в Париже, едва ли потерпит поражение. — И он вкратце обрисовал положение Ла Гишу.

Лицо маркиза немного прояснилось.

— Ей-богу, это первая хорошая новость, которую я услышал за последние несколько недель. Первый луч света в царстве мрака.

Он придвинул стул и сел у огня, протянув руки к пламени. Январское утро выдалось промозглым. Ночью похолодало, и солнце ещё не рассеяло морозный туман, повисший над городом.

— Полагаю, среди бумаг Помеля не было ничего компрометирующего вас?

Де Бац покачал головой.

— Ничего. Помель был человеком д'Антрага. Я работал независимо. В противном случае мне ни за что бы не удалось так долго носить голову на плечах.