Возвращение Скарамуша - [128]

Теперь вы понимаете, с каким нетерпением ждал барон возвращения Андре-Луи из Блеранкура, как жадно набросился на него с вопросами после краткого приветствия.

Среди бумаг Андре-Луи Моро сохранился черновик статьи, которую молодой человек приготовил для «Старого Кордельера». Этот черновик он и выложил перед де Бацем. Вот несколько отрывков из него:

«Граждане! Если нашу страну раздирает хаос, если наши соотечественники умирают от голода, то лишь потому, что жив деспотизм, от которого вы надеялись избавить Францию, когда дали ей конституцию. Вы проливали кровь, а в итоге одних тиранов сменили другие. И виной тому не Конституция. Если бы у власти стояли честные умелые правители, она принесла бы все те плоды, которых вы ждали. Но нами правят корыстные негодяи, продажные и лицемерные. Их единственная цель — служить собственным интересам, наживаться и обогащаться ценой ваших страданий.

Когда перед партией Горы встала необходимость смыть позор, которым покрыл её один из лидеров — Франсуа Шабо, не было человека, выразившего с большим красноречием отвращение к преступлению Шабо, чем представитель Флорель де Сен-Жюст. Именно обличительные речи Сен-Жюста, направленные против продажных депутатов Конвента, умерили ваш праведный гнев и восстановили пошатнувшееся доверие к правительству. Сен-Жюст убедил вас, что с устранением этих мерзавцев работа по очищению Национального Конвента будет завершена. Он обещал вам, что очищенное от скверны правительство быстро положит конец народным бедствиям; он убеждал вас призвать на помощь свой патриотизм и потерпеть ещё немного. Вы вняли ему, как не вняли бы никому другому, потому что были убеждены: гражданин Сен-Жюст воплощает собой честность и неподкупность; он — олицетворение чистоты в общественной и личной жизни.

Моя задача, граждане, сорвать маску с архилицемера, с верного пса неподкупного Робеспьера. Я обвиняю этого народного кумира и лже-республиканца ci-devant шевалье де Сен-Жюста в продажности, бесконечно более отвратительной, в злоупотреблениях, бесконечно более страшных, чем любое из заклеймённых им преступлений Шабо и его сообщников.

Я располагаю полными и исчерпывающими доказательствами того, что этот волк в овечьей шкуре, этот аристократ в трёхцветной кокарде — истинный отпрыск порочного дворянского рода.

Одна из самых ужасных, самых омерзительных привилегий прежних деспотов — возможность избавиться руками закона от невинного, но неугодного человека. По королевскому указу несчастную жертву бросали без суда и следствия, где люди, погребённые заживо зачастую гнили годами. Память о них стиралась; нередко так никто и не узнавал причины, по которой была загублена человеческая жизнь. Шевалье де Сен-Жюст посмел воскресить эту мерзость ради своих исключительно подлых целей. По указанию представителя Сен-Жюста и на основании ложного обвинения был арестован и заключён в тюрьму неугодный ему человек; человек, которого Сен-Жюст смертельно боялся, ибо несчастный располагал возможностью разоблачить лицемерного апостола морали, приписавшего себе все добродетели мира».

Далее следовала подробная история Торина и рассказ о тайной связи Сен-Жюста с женой незадачливого рогоносца, причём с особой настойчивостью подчёркивалось то обстоятельство, что Сен-Жюст помолвлен с сестрой Леба.

Потом шёл отчёт о награбленной сумме в полмиллиона франков и покупке обширных участков земли в Ла Босе, приобретённых Сен-Жюстом на имя родственника и посредника Бонтама. Автор обстоятельно разъяснял причины, по которым гражданину представителю понадобилось подставное лицо. Сен-Жюсту необходимо было утаить наворованные деньги. Факт воровства мог бы никогда не выплыть на свет, если бы не случайное открытие, сделанное в Блеранкуре в ходе расследования по делу гражданина Торина.

Статью завершало краткое заключение, в котором автор ловко нагнетая атмосферу, рисовал картину народных страданий, желчно обличал породившую их коррупцию и требовал голову продажного лицемера.

Де Бац прочёл заметку до конца. Его дыхание участилось, на худом лице появился румянец, глаза заблестели.

— А доказательства? Доказательства есть? — спросил он, боясь поверить в такую немыслимую удачу.

Андре-Луи показал ему папку документов, перехваченную ленточкой.

— Всё здесь. Каждое слово из этой заметки подкреплено более чем достаточным количеством доказательств. Показания сестры и кузины Торина об отношениях между женой Торина и Сен-Жюстом. Протоколы заседания комиссии и признание Бонтама, всё должным образом заверено. Документы, найденные среди бумаг Тюилье, в том числе — письмо от Сен-Жюста, с его наставлениями по поводу ареста Торина и пресечения слухов. Документы, найденные среди бумаг Бонтама, и подтверждающие данное им под присягой признание о покупке земель для Сен-Жюста на сумму в полмиллиона франков. Здесь всё. А при необходимости можно добыть ещё много свидетельств. Можно вызвать из Блеранкура сестру и кузину Торина, они подтвердят свои показания под присягой. Можно привезти сюда Тюилье и Бонтама, чтобы они дали показания перед Конвентом. Наконец, есть ещё сам Торин. Теперь его обязаны будут выслушать. Всё, дело сделано. Публикация вызовет настоящую лавину.