Возвращение - [21]
- Под немецким танком сидит пулемётчик, - равнодушно сказал рядовой Дайнеко, когда штрафники убрались на исходную, - остальные немцы на ночь прячутся в блиндажи.
- Только один?
- Не переживай, наших положит много…
Действительно, только штрафники молча рванули к позициям противника, зычно заработал пулемёт. Первую линию наступающих он срезал словно косой.
- Нужно отходить! - крикнул командир штрафбата. – Завтра подавим дот в танке.
- Точно, – поддержал коллегу Соловьёв, – а потом ударим вместе и дойдём до основных траншей немцев.
- Дай-то Бог! – кивнул капитан и побежал собирать оставшихся в живых.
Тут появился молодой представитель Особого отдела в звании лейтенанта и, разъярённый, потребовал, чтобы немедленно помогли тяжелораненым, находящимся метрах в десяти-двадцати от огневых позиций. Он был законно возмущён, увидев раненых, беспомощно лежащих на морозе.
- Застрелю! - прошептал лейтенант и дотронулся до кобуры.
- Спокойнее, лейтенант! Вы тут первый раз, у вас слабые нервы, - медленно сказал ротный, глядя ему в глаза.
Рядом стояли командир взвода Филов и часовой с винтовкой. Филов молча взял у часового винтовку, послал затвором патрон в ствол и приготовился предупредить движение лейтенанта. На лице у командира взвода не было ни малейшего колебания. Ясно было, что он не позволил бы застрелить своего комроты.
- Мы немедленно должны были занять «аппендицит», чтобы гибель наших солдат не была напрасной… Это наша первейшая обязанность. Вы не знаете приказа, что во время боя главнейшая задача состоит в том, чтобы выполнить боевое задание, выиграть бой, а не заниматься помощью раненым, - добавил злой Соловьёв. - Нам и самим нелегко видеть умирающих и тяжелораненых.
- А чего тогда не заняли?
- Мы упустили момент и ты лейтенант тоже в том виноват…
Рассерженный представитель Особого отдела удалился, но обещал вернуться. Соловьёв посмотрел на его спину и отвернулся.
- Пойдём хорошенько рассмотрим вкопанный танк-дзот.
- Зачем? – спросил испуганный Филов.
- Чтобы дать чёткие координаты артиллеристам.
Стемнело совершенно. Они, пригнувшись, прошли метров двадцать пять.
- Пусто, - грустно сказал лейтенант, - одни мёртвые…
- Точно.
Немецкие трупы валялись в гимнастёрках, а ниже пояса голые - свои успели раздеть и ушли.
- Есть давнишние, уже замёрзшие, а эти вот свежие ещё. Есть и наши - давнишние и свежие… Но под снегом, глубоко, и тех и других гораздо больше.
- Ров-то рыли противотанковый, - отметил лейтенант, - а он стал не так уж глубок…
- Наполнили солдатиками...
Видимость становилась лучше. Начали ползти. Где-то близко должен быть грозный танк-дзот.
- Пройдём по рву чуть правее, - прошептал Соловьёв и двинулся первым.
- Как будто он, - легко согласился Филов.
Действительно, в конце показались очертания танка. Из-под него немцы могли вести пулемётный огонь вдоль обоих рвов, так как стоял в месте их пересечения.
- Пошли назад, всё ясно.
- Подтащим пушку ближе, и сможет достать подлюку.
Когда они вернулись, им сказали, что прибыли миномётчики с 82-миллиметровым миномётом.
- Это уже хорошо.
Соловьёв немедленно отправился к ним, сказал, где находится танк, и попросил открыть огонь по этому району. Немцы будут отступать по траншее, а тогда их могут достать только миномётчики.
- Мина летит по навесной траектории и легко достаёт в окопе… - обрадовался командир роты.
- Да и осколков у неё много.
Никакой согласованности, связи с пехотой обычно не было. Да, пожалуй, она и не нужна была: что тут во тьме согласуешь?
- Главное не попасть в своих…
- Что тоже трудно!
Проходящие мимо миномётчиков раненые штрафники говорили:
- Браты!.. Поддерживайте своим огнём, плохо там.
- Да, были несколько раз во рву - не удержаться, бьёт вдоль рва откуда-то справа, а потом контратакует. - Добавляли они с матами.
Снаряды полетели низко над пехотинцами и радовали их, казались им такой солидной поддержкой. На самом же деле артиллеристы видели меньше их.
- Стреляем почти наобум. – Признались они.
На душе всё же стало светлее. Около десяти выстрелов сделала полковая пушка, и все снаряды попали в танк. Открыли огонь и миномётчики.
- Танк уже не ответит. – Поняли красноармейцы после точных попаданий.
- Заткнулся гад!
Танк-дот действительно молчал. Молчал он и весь следующий день. Пехотинцы, уже не страшась его, свободно разгуливали все утро по обоим рвам. Танк был мёртв.
Сергей должен был принять участие в готовящейся операции в качестве связного командира батальона. Вечером поступил приказ комдива: « Утром – атака».
Чуть свет Косикова послали к «баянистам». Их накормили, дали водки и объявили:
- Если батальон займёт немецкие траншеи, судимость со всех будет снята.
После такого обещания «баянисты» рвались в бой, как борзые за дичью. 1 декабря 1943 года в 3 часа 45 минут утра началась активная артиллерийская подготовка. Отличная, полновесная, из многих орудий, по хорошо разведанным целям. Снарядов было много, били долго: над немецкими позициями поднялись тучи дыма, огня и снега.
- Такую бы артподготовочку в сорок первом году! – посетовал комбат.
Мы расстались с Григорием Мелеховым, в тот момент, когда он вернулся на родной хутор. А как сложилась дальше его судьба? судьба его родных и близких?Читайте об этом в новом романе Владимира Шатова "Дон течёт к морю".
Яростным пламенем заполыхала на берегах Волги Сталинградская битва. Насмерть стоят защитники города. И не причём здесь "Приказ № 227" "Ни шагу назад". Просто знают они, что за Волгой для них земли нет.Перепутаны и без того непростые судьбы наших героев. Опалены сражением. В пылающем Сталинграде находит Григорий Мелехов старшего сына. И там же теряет его в горниле войны...
Продолжение романа Владимира Шатова "Дон течёт к морю". Началась Великая Отечественная война. Мелехов, Кошевой, Шелехов и другие казаки на фронте. Воюют с немцами, как и в Первую Мировую. Им приходится отступать и на казачьи земли приходят оккупанты. До тех пор, пока не выйдет знаменитый Приказ № 227 "Ни шагу назад!".
На что надеяться во время КАТАСТРОФЫ? И какая, в сущности, разница, что это за катастрофа: Всемирный Потоп или Ядерная Зима. Надежда одна - Ковчег.
Повесть посвящена Герою Советского Союза шестнадцатилетнему школьнику Саше Чекалину.Писатель Василий Смирнов — сам участник Великой Отечественной войны — по свежим следам собрал и изучил материалы и документы о жизни Саши, о его семье, друзьях. В основе книги — подлинные события. Автор только изменил имена некоторых героев и названия отдельных населенных пунктов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Весь мир потрясен решением боннского правительства прекратить за давностью лет преследование фашистских головорезов.Но пролитая кровь требует отмщения, ее не смоют никакие законы, «Зверства не забываются — палачей к ответу!»Суровый рассказ о войне вы услышите из уст паренька-солдата. И пусть порой наивным покажется повествование, помните одно — таким видел звериный оскал фашизма русский парень, прошедший через голод и мучения пяти немецких концлагерей и нашедший свое место и свое оружие в подпольном бою — разящее слово поэта.
Книга рассказывает о судьбах кораблей и моряков германского флота в период Второй Мировой войны. Каждая глава посвящена известному эпизоду морской войны — атака Гюнтера Прина, рейд «Адмирала Шпее», недолгая боевая карьера «Бисмарка», действия вспомогательных крейсеров и т. д. Стиль изложения — документально-художественный. Автор явно симпатизирует немецкому флоту.
Аннотация издательства: Предыдущие книги Д. Ортенберга "Время не властно" и "Это останется навсегда" были с интересом встречены читателем. На сей раз это не портреты писателей, а целостный рассказ о сорок первом годе, ведущийся как бы сквозь призму центральной военной газеты "Красная звезда", главным редактором которой Д. Ортенберг был во время войны. Перечитывая подшивки "Красной звезды", автор вспоминает, как создавался тот или иной материал, как формировался редакционный коллектив, показывает напряженный драматизм событий и нарастающую мощь народа и армии.
Он вступил в войска СС в 15 лет, став самым молодым солдатом нового Рейха. Он охранял концлагеря и участвовал в оккупации Чехословакии, в Польском и Французском походах. Но что такое настоящая война, понял только в России, где сражался в составе танковой дивизии СС «Мертвая голова». Битва за Ленинград и Демянский «котел», контрудар под Харьковом и Курская дуга — Герберт Крафт прошел через самые кровавые побоища Восточного фронта, был стрелком, пулеметчиком, водителем, выполняя смертельно опасные задания, доставляя боеприпасы на передовую и вывозя из-под огня раненых, затем снова пулеметчиком, командиром пехотного отделения, разведчиком.