Возвращение Пиньки - [3]

—  И так все это спешно, товарищи? — спросил я тоскливо, глядя то на них, то на мокрую груду гранок на краю стола. — Почему ты ночью и зачем она с тобой?

Владимир хотел что-то сказать, но лишь глубоко вздохнул и покраснел. Он был красивый,  черноволосый, очень похожий на сестру лицом, но такой конфузливый, а от этого подчас такой резкий и развязный, что мы редко приглашали его в свою компанию. Так он и путался с женщинами.

—  Смотри, Володя, — вмешалась жена, — он даже не поинтересовался на ком! Владимир просит тебя сходить к Нине и выяснить их отношения.

Я так и вскочил. У меня даже ухо прошло.

—  Их отношения? Володька, что это значит? — Он молчал. — Да разве вы встречаетесь? — Он молчал. — Ну, Ленка! Ну, ! — сказал я ошалело. — Всего я ожидал, но такого… Володька, да что ты слушаешь? Это же бред!

—  Ничего не бред, они отличная пара, — отрезала Ленка. — Ты с ней дружишь и обязан помочь Володе.

От этой  у меня снова заболело ухо, и я сел.

—  Володя, ну ты же знаешь, — сказал я тоскливо, — Нина  и будет ждать Николая.

—  Хм! Как он, однако, за нее уверен, — тонко улыбнулась Ленка. — Как уверен! Вот знаток женского сердца!

—  Так что? — спросил Владимир и быком посмотрел на меня. — Ты мне поможешь или нет?

—  Да в чем я тебе должен помочь? В чем? Нелепый ты человек! — закричал я.

Он вскочил и забегал.

—  Володя, милый, — продолжал я, — не сердись, — Николай мой друг. Ты не бываешь в этой компании и не знаешь. Я его подвел к Нине, я один был на их свадьбе. («А свадьба-то была?» — пробурчала Ленка.) А тебе что, попа надо? Я провожал его на фронт — один, Нина была на гастролях. Когда пришло от него последнее письмо, она прибежала ко мне в типографию, ночью, даже без калош, а лил ливень. («Такая же », — пробурчала Ленка.) На день их встречи она третий год из посторонних приглашает только меня, — с Ленкой он часто ссорился, со мной никогда.  с какой мордой я сунусь к ней? Даже если у тебя есть какие-то основанияо в это я не верю, конечно. — Он дернулся в мою сторону. — Я знаю, ты сейчас скажешь, что он погиб, — милый, да кто это знает? А что, вы меня не хоронили?  вот я опять пропаду, так что ж, тебя кто-нибудь пошлет сватать Ленку — и ты пойдешь? — Он молчал. — А меня ведь посылаете? Нехорошо, товарищи!

—  Лена! Ну же! — подтолкнул ее Владимир.

—  Э-э! Не туда ты все гнешь, — поморщилась Ленка, — пока он думал, что все дело только в нем, ну, скажи, много он говорил тебе о ней?    правда, — нахмурилась она, — раз он сошел с ума и прибежал к тебе. Я уж его ругала за это. Но ведь тем дело и кончилось. А теперь, — она торжествующе поглядела мне в лицо, — вот уже неделю он думает иначе!

—  То есть? То есть? — я вскочил со стула. — Что ж произошло неделю тому назад? — Она молчала и, улыбаясь, смотрела на меня. — Владимир, я с тобой говорю — она не хочет ждать Николая — так я тебя должен понять? — Он оглянулся на Ленку. — Говори только со мной! — крикнул я. — Да или нет?

—  Да! — крикнула Ленка. — Она уже не хочет его больше ждать, и поэтому выбросила его суслика.

—  Да! — подтвердил он, но далеко не так уверенно. — Она мне это сказала.

И сразу стало так тихо, что я услышал, как внизу ревет ротационная машина. У меня сжалось сердце. Я любил Нину и согласен был отдать ее только Николаю, видеть же ее с этим вылощенным, женоподобным  было бы для меня просто невыносимо, а они оба сидели и смотрели на меня. Посмотрим!

—  Хорошо! — наконец отрубил я. — Посмотрим! — Подошел к аппарату и набрал номер ее квартиры. К телефону подошла она сама.

—  Ниночка! — проговорил я нежно, — у меня сегодня есть пара часов свободных, и я…

—  Ой! — воскликнула она. — Сережа! Милый! А я к вам звонила и вчера и  по крайней мере пять раз. Где вы пропадаете?

Голос у нее был простой и ласковый.

—  Там же, где и вы, родная, на работе.

—  Так неужели?..

—   в самом деле все сгорели карусели, — засмеялся я, — не болтайте глупости, — в одиннадцать часов вечера не поздно?

—  Даже рано! Нет, приходите, приходите. Я тогда не пойду на примерку, а прямо со спектакля домой. Слушайте, Лена на меня не сердится?

—  А черт ее знает, что она там делает, — сказал я совершенно искренне, — ну, целую ваши лапки и бегу — итак, в одиннадцать часов.

Я повесил трубку.

Владимир стоял красный и перепуганный — мало ли что я мог  по телефону.

—  Ты говоришь, что она тебя любит? Что она забыла из-за тебя Николая? — сказал я зло. — Сегодня я это полностью узнаю, но помни, если она только скажет «нет», — это и к тебе, Ленка, относится, — это я вам, , не забуду.

—  Ну, само  разумеется, — ответил Владимир и прижал ладони к раскаленному лицу. — Если она скажет «нет».  само собой разумеется.

Она сама отворила дверь («Даша, накрывайте стол — пришел пропащий»). Стащила с меня шинель, подпрыгнула, сорвала фуражку и торжественно потащила в свою комнату.

—  Почему же мимо вешалки? — спросил я, задерживаясь перед зеркалом.

—  Выйдет ночью мама на кухню, увидит вашу шинель и будет мне целый месяц строить глазки, — объяснила она, — понимаете?