Возвращение Онегина - [3]

Желанный друг, сердечный

друг,

Еще работа есть вокруг.

20.

Мы все учились понемногу,

Чему-нибудь и как-нибудь,

Искали честную дорогу,

Прямой, ведущий к цели путь,

Мы избегали низкой лести,

Мы знали все, что делом чести

И делом славы стал наш труд;

Но среди нас еще живут

Враги Закона и Указа…

…

У нас позорно до сих пор

В ходу излюбленная фраза:

— Ну, что ж поделаешь —

война…

Хоть и закончилась она.

21.

Спешит скорее мой Евгений

Увидеть старый милый дом,

Где он в тиши уединений

Когда-то жил,

О сколько в нем

Найдет наш друг

воспоминаний,

Надежд далеких, упований…

Онегин входит в кабинет

(Его уж описал поэт).

Наш друг, смущенный

переменой,

Здесь ничего не узнает.

Какой фантазии полет

В союзе с мыслью совершенной,

Какие ткани и шелка,

Какая роспись потолка!

22.

Полы, покрытые коврами,

Картины в старом серебре

И отраженный зеркалами

Хрусталь на желтом янтаре,

Диваны, кресла и серванты,

Изданий древних фолианты,

Фарфор саксонский, баккара —

Утеха царского двора.

Решил взволнованный Евгений:

«Живет здесь крупный феодал».

Приятель блудный наш не знал,

Кто был жильцом сиих

владений…

Владелец этих всех хором —

Товарищ Тюлькин, управдом.

23 (8).

Идет широкими шагами

Онегин дальше. Вот вдали

Легко вздымаясь над волнами,

Идут к причалу корабли.

И тридцать витязей

прекрасных

Чредой из вод выходят ясных

И с ними (новый вариант)

Выходит старший лейтенант.

Уже цветут деревья скверов,

Шум у Гостиного двора,

Спешит и мчится детвора

В Дворец советских пионеров

И, как взлетевший вверх Амур,

Висит под крышей штукатур.

24 (9).

Евгений слышит голос нежный,

Когда-то волновавший кровь,

Быть может, вдруг в душе

мятежной

Былая вспыхнула любовь.

Друзья, мне радостно

и больно,

Мое перо дрожит невольно,

Онегин видит в вышине

Свою Татьяну на окне.

С утра в домашней

спецодежде,

Она ведро и кисть берет

И красит стены, и поет:

«Пускай погибну я, но прежде

Я дом свой выкрасить должна,

Привычка свыше нам дана».

25 (10).

Свернув от Невского направо,

Идет Онегин дальше. Вдруг…

— Не Юрий ли Михайлыч?..[1]

Право,

Ах, Юрьев, старый милый друг!

Еще при мне ваш дерзкий

гений

Блистал в театре…

— Да, Евгений.

— Вы сохранились.

— Очень рад.

— Что есть в новинках?

— «Маскарад».

Тут наш Онегин рассмеялся:

— Так изменилось все кругом

В краю советском, молодом,

Но вот репертуар остался,

В театрах молодой страны

Преданья древней старины.

26 (11).

А с современниками горе,

Усвоив правило одно,

Театры все сидят у моря

И ждут Погодина[2] давно.

А если он их вдруг забудет,

Тогда в театрах

«Так и будет»[3],

Как было раньше на сто лет,

Когда Онегин ездил в свет,

Когда, оставив скуку балов

Иль разговоры милых дам,

В партер входил Онегин сам

Иль с кучкой модных театралов.

Смеялся Лидин[4], их сосед,

Когда на сцене был Янет[5].

27 (12).

Идет наш друг, глядит

на Невский…

Не здесь ли ночью у перил

Стоял когда-то Достоевский,

Не здесь ли Гоголь проходил.

Не здесь ли Бородин

печальной

Для берегов отчизны дальной

Музыку нежную слагал,

Спеша куда-нибудь на бал?

Здесь с Пушкиным встречался

Глинка

И мчался Лермонтов младой,

Лениво шел Крылов домой…

Но это все уже старинка —

Известно всем, что Михалков

Намного выше, чем Крылов.

28 (13).

Герой Советского Союза

Идет по Невскому, спешит —

И с одобреньем сам Кутузов

На ордена его глядит.

О, слава, слава Ленинграду!

Прошли мы грозную блокаду,

Сражаясь, веря, для того,

Чтоб быть достойными его.

…

…

…

…

…

…

29.

Всего, что видел мой Евгений,

Пересчитать мне недосуг,

Но в шуме уличных движений

И я с ним повстречался

вдруг,

И мне — скажу вам по

секрету — Поведал друг мой повесть

эту,

А я — таков уж мой удел —

Вам передать ее хотел.

Лишь одного хочу. Проведав,

Что кто-то вдруг меня убил,

Что хладный мрак меня

покрыл,

Вините в том пушкиноведов…

Прости меня, любезный свет,

И вы, друзья, и ты — Поэт.

Публикация Михаила Хазина и Игоря Красикова