Возвращение - [2]

Михаилу не доводилось быть в центральном офисе, поэтому, когда он вышел из машины, перед ним величественно предстало здание из стекла и бетона, устремившееся на сто десять этажей в небо. По инерции, Михаил посмотрел на часы, они показывали без четверти два. Поправив рукой волосы, и стараясь сохранять спокойствие, он вошел в здание. В дверях располагались турникеты. Набрав номер, написанный на карточке, вошел внутрь зала и направился к одному из информационных терминалов. Выяснив, куда ему идти, вызвал лифт, который к удивлению Михаила остановился на сто восьмом этаже, что не могло не означать, что его вызывают к высокому начальству.

Пожилая секретарша мельком бросила взгляд в сторону вошедшего Михаила и, не спрашивая, кто он и зачем здесь, коротко произнесла:

— Пройдите, вас ждут.

С замиранием сердца, Михаил открыл дверь и оказался в просторном кабинете. Сквозь тонированные окна был виден океан и медленно плывущие в небе облака. Возле стены за большим столом сидел пожилой мужчина, который при виде Михаила, пригласил его присесть напротив, туда, где располагался длинный стол и ряды стульев.

— Ну-с, значит, вы тот самый молодой человек, который вернулся, как там написано, — и мужчина взял со стола лист бумаги, что было весьма непривычно, пробежал по нему быстрым взглядом и, найдя нужную фразу, добавил, — из галактики Гахр. Я правильно понял?

— Да, — смущенно ответил Михаил.

— И вы считаете, что все то, о чем вы написали в рапорте, правда и вам поверят, может быть, даже наградят и выпишут премию?

От неожиданности такого заявления, Михаил опешил и не знал, что ответить.

— А может быть, все было совсем иначе? Командир корабля Лавкони склонил всех членов экипажа, в том числе вас и вашу спутницу Саманту Роин, преступно завладеть транспортным кораблем с рудой с последующей продажей на черном рынке, а выручку поделить? Потом вы разбежались и придумали все эти небылицы про галактические войны и внеземные корабли. Возможен такой вариант событий, как вы считаете?

— Я, мы, то есть, — путаясь, начал было говорить Михаил, но сидящий напротив него мужчина, неожиданно громко рассмеялся.

— Что, струхнули, скажите честно, не так ли?

— Откровенно говоря, даже не знаю, что ответить.

— Струхнули, вижу по вашему лицу. Хорошо, а теперь поговорим серьезно. Я внимательно ознакомился с вашим рапортом. Полагаю, что в нем описано не все, о чем вы могли бы мне рассказать, не так ли?

— Вероятно. Столько всего произошло, а времени писать у меня было не так, чтобы много.

— Скажу откровенно, вы допустили одну, но очень серьезную и досадную ошибку, которую пришлось исправлять. Собственно говоря, поэтому так надолго затянулось рассмотрение вашего дела.

— Моего дела?

— Разумеется, не моего же.

— И в чем моя ошибка?

— Видите ли, Михаил. Ничего, что я вас буду называть по имени?

— Конечно.

— Замечательно. Так вот. Ваша ошибка заключалась в том, что в рапорте вы упомянули два имени — Рэй фон Лифинг и некто Хамаль Мукси.

— Все верно.

— Вот этого делать не стоило. Совсем. Впрочем, время вспять не воротишь.

— Но я ничего не придумал, а написал всё, как есть на самом деле.

— Не спорю. Более того, ни к вам, ни к вашей будущей супруге. Вы ведь еще не узаконили брак, не так ли?

— Да, точнее нет, — смущенно ответил Михаил.

— Компания не предъявляет вам каких-то материальных и финансовых претензий, пока, — мужчина сделал паузу и буквально впился взглядом в Михаила, пытаясь понять его реакцию на сказанную фразу.

— Извините, но я вас не понимаю.

— А вы крепкий орешек. Другой бы на вашем месте раскис, расплакался, а вы хоть и стушевались, но держитесь молодцом. Мне это нравится. Перейдем к делу. Ваше счастье, что ваш рапорт попал ко мне, минуя многочисленные инстанции компании. Все дело именно в тех двух именах, которые вам не следовало указывать в нем. Видите ли, это бывшие сотрудники нашей компании. Да-да, к большому сожалению, но это так. Представляете, что было бы, если об этом узнала бы пресса. Имидж нашей компании, а вслед за этим акции на бирже упали бы, и убытки составили бы не миллионы, а миллиарды федеративных купонов. И виноваты в этом были бы вы.

— Да, но я не знал, что они являются в прошлом сотрудниками компании и потом, разве это имеет какое-то значение?.

— Я понимаю и охотно вам верю, но поймите правильно и меня. Я, как член совета директоров компании, должен стоять на защите её интересов. И как быть, если вся информация, или хотя бы её часть, просочится в прессу, что прикажете делать?

— Но я вовсе не собирался подставлять компанию. И потом, откуда газетчики узнают, что некто Лифинг и профессор Мукси, пятьдесят лет назад имели отношение к компании? Дела давно минувших дней.

— Э, мой дорогой. Газетчикам только дай повод. Найдут имена, сопоставят события, и тут же раскопают всю подноготную этих людей. А если запахнет деньгами, то шантажа не избежать.

— Да, но кого они могут шантажировать?

— Как кого? Разумеется не вас, а компанию. Представят дело так, что во всех бедах виновата компания. А биржа, мой дорогой, реагирует не то что на слово, на малейший чих. Как вы думаете, почему главы корпораций стараются нигде не светится? Стоит в прессу просочиться, что на приеме у одного из глав компании разболелась голова, и он вынужден был покинуть его, как биржа моментально реагирует. Пусть на доли процентов, а это десятки, а то и сотни миллионов купонов. Надеюсь, вы понимаете, о чем я говорю?