Возвращение ненормальной птицы.Печальная и странная история додо - [59]
Это сложное сплетение ткани социальных отношений также отчётливо выражено во внешней стороне человеческой жизни на острове. Французские колониальные постройки стоят рядом с индийскими храмами и мечетями. Год отмечен разнообразными религиозными празднествами, такими, как христианский праздник Тела Христова в июне, индуистский Махашиваратри в январе и тамильский Кавади в феврале и марте. В контрастной языковой палитре этого хрупкого сосуществования официальным языком острова является английский, преобладающий местный язык — французский, а «лингва франка» — креольское наречие.
Многократные смены власти и населения помогают объяснить тот факт, что вскоре после того, как в 1715 г. ушли голландцы и пришли французы, даже старшие поколения не могли помнить про удивительную уродливую птицу. Современные исследования показывают, что уже в 1750 г. жители Маврикия даже не помнили, что некогда было такое существо. Когда были изучены записи о колониальном общественном обеде, данном в 1816 г., мы обнаружили, что, хотя на нём присутствовало несколько человек в возрасте от 70 до 90 лет, никто ничего не знал о додо из воспоминаний или традиций. Согласно известному маврикийскому историку Огюсту Туссену, в том же году английский автор отметил, что никто не помнил про додо, как было когда-то во времена, когда разворачивалась классическая любовная история «Поль и Виржини».>{126} Отсутствие общего прошлого также может объяснить, почему додо столь очевидно отсутствует в любого рода народных традициях любой из культур, которые определяют современный облик Маврикия. Мы можем искать какие-то подробности, обращаясь к современным источникам; мы можем изучить «Dictionnaire des Termes Mauritiens», откуда узнаём, что на маврикийском французском юность называется l’age cochon, или похабными годами; но устного наследия, связанного с додо, нет совершенно.>{127} Как выразился Светтенхам, «остров знал много превратностей: он особенно сильно пострадал от первого среди всех природных законов, закона изменений».>{128}
Эта историческая дискуссия ставит нас перед любопытным географическим перекосом: додо, каким мы его знаем, едва ли может расцениваться как птица с Маврикия. В прошлом, когда додо ещё не имел никакого названия, остров давал ему кров, а природная среда оставила свой отпечаток на его судьбе, придав ему окончательный знаменитый облик. Но додо, которого мы знаем, начал свою жизнь вдали от Маврикия и стал чем-то значительно большим, чем просто биологическим видом.
Европейцы были первыми известными гостями у додо. Европейцы окрестили его. Европейцы описали его словами и запечатлели на оттисках гравюр на дереве. Его даже привозили в Европу живым, чтобы ещё больше европейцев смогло увидеть его и увековечить на картинах. Европейцы охотились на него и ели его, и именно в Европе его стремительное вымирание впервые заставило брови подняться от удивления. Начиная с девятнадцатого века и далее его последовательно изучали и с пылом и страстью обсуждали группы европейцев. Эти люди во многом не соглашались друг с другом во взглядах на эволюцию и видообразование, но их всех объединяла общая преданность новой науке додологии.
Именно в Европе, а не на Маврикии додо впервые появился в детских снах и в детских стишках. Именно в Англии, а не в Порт-Луи оксфордский математик уловил в академическом диспуте слово, относящееся к странной птице, которая, возможно, когда-то существовала, и был настолько сильно очарован им, что превратил его в своё собственное прозвище. Этот человек считал себя неуклюжим и неловким, поэтому он накрепко идентифицировал себя со злополучным уродливым существом. Его имя было Чарлз Доджсон, и история говорит нам о том, что он заикался всякий раз, когда представлялся, чтобы превратиться в «До-До-Доджсона». Затем Додо Доджсон пошёл ещё дальше и переименовал свою персону в Льюиса Кэрролла; под маской этой новой личности он создал весёлую компанию странных персонажей, скрывающихся от глаз взрослых в похожем на галлюцинацию месте под землёй.
Знаменитый рисунок Джона Тенниела, изображающий Алису и Додо, из первого издания «Алисы в Стране Чудес». Вероятнее всего, художник использовал в качестве модели картину с изображением додо, ныне выставленную в Британском музее. (Lewis Carroll and John Tenniel (illus.), Alice’s Adventures in Wonderland; and, Through the Looking-Glass and What Alice Found There, New York: Hurst, 1903.)
