Возвращение на родину - [13]
Нисколько не удивительно, что господин Жан влюбился в эту особу, как и то, что барышня де Лоране, в свою очередь, по достоинству оценила все, что было хорошего и привлекательного в этом молодом человеке. Обе семьи с радостью замечали, как дружба детей, выросших друг подле друга, понемногу превращается в более глубокое чувство. Они очень подходили друг другу и смогли друг друга оценить. И если их брак еще не свершился, то причиной тому была излишняя деликатность господина Жана — деликатность, понятная всем людям с благородным сердцем.
Действительно, как вы помните, положение дел семейства Келлер было весьма неопределенно. Господин Жан хотел, чтобы судебный процесс, от которого зависело все его будущее, был окончен до женитьбы. Если он его выиграет, — тем лучше. Тогда он сможет дать барышне де Лоране определенное состояние. Однако если процесс будет проигран, господин Жан останется без гроша. Разумеется, Марта де Лоране богата и будет по смерти деда еще богаче, но господину Жану претила мысль воспользоваться хотя бы частицей ее богатства. И такие чувства, по-моему, можно только приветствовать.
Между тем обстоятельства складывались так, что господину Жану нужно было поторопиться с разрешением вопроса о браке. Препятствий к тому не было никаких: господин Жан и его невеста исповедовали одну и ту же религию и происхождения были одинакового, по крайней мере в прошлом. Если молодые супруги поселятся во Франции, то дети, которые у них родятся, разве не будут натурализованными[64] французами? Одним словом, как говорится, все было при них.
Итак, важно было решиться на этот шаг, и не мешкая, чтобы предотвратить какие бы то ни было поползновения со стороны соперника господина Жана.
Не то чтобы господин Жан имел основания ревновать, нет! Да и как мог он ревновать, если ему стоило сказать только слово, чтобы барышня де Лоране стала его женой?
Но он испытывал если не чувство ревности, то, во всяком случае, глубокое и совершенно естественное раздражение по отношению к этому молодому офицеру, которого мы повстречали вместе с лейб-полком во время нашей прогулки по бельцингенской дороге.
В самом деле, лейтенант фон Граверт вот уже несколько месяцев как заприметил барышню Марту де Лоране. Принадлежа к богатой и влиятельной семье, он не сомневался, что его знаки внимания почтут за большую честь.
А потому этот Франц надоедал барышне Марте своими ухаживаниями. Он так настойчиво преследовал ее на улице, что она стала выходить из дому только в случае крайней необходимости.
Господин Жан знал это. Уже не однажды он собирался проучить щеголя, пускавшего пыль в глаза в высшем обществе Бельцингена. Но всякий раз его удерживало нежелание впутывать в это дело имя барышни Марты. Вот коли она станет его женой и этот тип не прекратит своих преследований, — тут уж он сумеет поставить его на место! До той поры не следовало обращать внимания на его ухаживания. Лучше было избегать инцидента, который мог бы ранить хрупкую девушку.
Однако недели три тому назад руки барышни Марты для лейтенанта Франца уже просили. Его отец, полковник, явился к господину де Лоране и представился ему. Причем не преминул упомянуть о большом состоянии, титулах и блестящем будущем Франца. Человек он был грубый, вояка, привыкший командовать (все хорошо знают, что это такое), не допускающий ни колебаний, ни отказа, то есть настоящий пруссак от плюмажа до кончика шпор.
Господин де Лоране поблагодарил полковника фон Граверта за оказанную честь, сказал, что весьма польщен его выбором, но что ранее данные обязательства делают этот брак невозможным.
Получив вежливый отказ, полковник удалился, раздосадованный неудачей своей миссии[65]. Лейтенант Франц был глубоко уязвлен. Ему было небезызвестно, что Жан Келлер, такой же немец, как и он, принят в доме господина де Лоране в том качестве, в каком ему, Францу фон Граверту, отказано. Отсюда возникла ненависть, и даже больше чем ненависть — желание отомстить, для чего, несомненно, ожидался лишь подходящий случай.
Тем временем молодой офицер, движимый ревностью, а может быть и злобой, не перестал докучать барышне Марте. Вот почему с того дня девушка решила больше не выходить на улицу не только одна, что допускалось немецкими обычаями, но даже и с дедушкой, и с госпожой Келлер, и с моей сестрой.
Вот все, что стало мне потом известно. Однако вам я решил рассказать это сейчас.
Что касается приема, оказанного мне в доме семейства де Лоране, то трудно было желать лучшего.
— Брат моей милой Ирмы не может не быть нашим другом, — сказала мне барышня Марта, — и я рада, что могу пожать ему руку!
И представьте себе, я не нашелся что ответить! Право, в тот день я был глупее, чем когда-либо. Страшно стесняясь и смущаясь, я молчал. А она так дружески протягивала мне руку!.. Наконец я взял ее и едва пожал, словно боялся сломать. Что же вы хотите! Бедный сержант!
Потом все пошли прогуляться в сад. За разговором я немного пришел в себя. Говорили о Франции. Господин де Лоране спрашивал меня о надвигавшихся событиях. Он, похоже, опасался, как бы они не обернулись совсем плохо и не причинили больших неприятностей его соотечественникам, живущим в Германии. Он и сам подумывал о том, не покинуть ли ему Бельцинген и не вернуться ли навсегда к себе на родину, в Лотарингию!
