Возвращение на родину - [12]

Ужин занял не более получаса. Поскольку идти к господину де Лоране нужно было чуть позже, я попросил разрешения подождать на улице. Мне это было позволено. Стоя на пороге дома, я с удовольствием закурил, как говорим мы, пикардийцы, добрую, мирную трубочку.

Когда я вернулся в комнаты, госпожа Келлер с сыном были уже готовы. Ирма, имевшая какие-то дела по дому, не пошла с нами. Мы втроем вышли. Госпожа Келлер попросила меня подать ей руку. Я сделал это, по всей вероятности, довольно неловко. Зато был очень горд сознанием, что такая великолепная дама опирается на мою руку. Это было для меня немалой честью.

Идти нам пришлось недолго, так как господин де Лоране жил в верхнем конце той же самой улицы. Он занимал хорошенький домик, свежевыкрашенный и привлекательный на вид, с цветничком перед фасадом и двумя большими буками[60] по краям, а позади находился довольно обширный сад с лужайками. Судя по жилищу, владелец его был человек состоятельный. И в самом деле, финансовое положение господина де Лоране было вполне благополучным.

Когда мы выходили, госпожа Келлер сообщила мне, что барышня де Лоране приходится господину де Лоране не дочерью, а внучкой. Так что большая их разница в возрасте меня не удивила.

Господину де Лоране было тогда семьдесят лет. Это был человек высокого роста, которого еще не согнула старость. Его волосы, скорее серые, чем седые, обрамляли красивое и благородное лицо. Глаза смотрели на вас ласково. По манерам легко угадывался человек с положением в обществе. Обхождение его было из самых приятных.

Одна только приставка «де»[61], не сопровождаемая никаким титулом, говорила о том, что происходил он из сословия, среднего между аристократией и буржуазией, не гнушающегося заниматься производством или коммерцией — с чем его можно было только поздравить. Если господин де Лоране сам лично никогда не занимался делами, то потому, что до него это делали его дед и отец. Так что несправедливо было бы упрекать его за то, что он при рождении получил готовое состояние.

Члены семейства де Лоране были выходцами из Лотарингии и протестантами по вероисповеданию, как и семейство господина Келлера. Однако если предки де Лоране вынужденно покинули французскую землю после издания Нантского эдикта, то оставаться на чужбине у них не было намерений. А потому они вернулись в свою страну, как только это позволили обстоятельства (возвращение во Франции к идеям либерализма)[62], и с того времени никогда ее не покидали.

Что касалось самого господина де Лоране, то он жил в Бельцингене только потому, что в этом уголке Пруссии он получил в наследство от дяди довольно неплохие поместья, которыми надо было заниматься. Конечно, он предпочел бы продать их и вернуться в Лотарингию. К сожалению, подходящего случая не представлялось. Келлер-отец, поверенный в делах господина де Лоране, находил желающих купить лишь за ничтожно малую цену, так как Германия не изобиловала деньгами. Господину де Лоране, не желавшему продавать поместья за бесценок, пришлось оставить свое имущество за собой.

Деловые отношения между господином Келлером и господином де Лоране вскоре переросли в дружеские отношения, крепко связавшие обе семьи. Они длились уже двадцать лет. И ни разу никакое облачко не омрачило взаимного расположения, основанного на сходстве взглядов и привычек.

Господин де Лоране овдовел еще совсем молодым человеком. От его брака у него остался сын, которого Келлеры знали очень мало. Сын этот, женившийся во Франции, приезжал в Бельцинген всего один или два раза. А вот отец навещал его каждый год, это доставляло господину Лоране удовольствие провести несколько месяцев на своей родине.

У де Лоране-младшего была дочь, рождение которой стоило жизни ее матери. И сам он, глубоко потрясенный этой потерей, тоже вскоре после жены умер. Дочь почти не знала отца, так как сделалась круглой сиротой в пятилетнем возрасте. С тех пор из всей семьи у нее остался лишь дедушка.

Последний не преминул исполнить свой долг. Он поехал за малюткой, привез ее в Германию и всецело посвятил себя ее воспитанию. Скажем сразу, что в этом ему очень помогла госпожа Келлер, сильно привязавшаяся к девочке и проявившая о ней материнскую заботу. Нечего и говорить о том, как господин де Лоране был счастлив, что мог положиться на дружбу и преданность такой женщины, как госпожа Келлер.

Сестра моя Ирма, как и следовало ожидать, от всей души помогала своей хозяйке. Сколько раз, я уверен, она нянчила девчушку или укачивала ее на руках, за что дедушка был ей от всей души благодарен. Ну а со временем это дитя превратилось в прелестную девушку, на которую я и смотрел сейчас, впрочем, украдкой, чтобы не слишком смущать ее.

Марта де Лоране родилась в 1772 году. Стало быть, тогда ей было двадцать лет. Довольно высокого для женщины роста, блондинка с темно-синими глазами, прелестными чертами лица, с грациозными движениями и непринужденной манерой поведения, она совсем не походила на тех обитательниц Бельцингена, которых мне довелось увидеть. Я любовался открытым, ласковым выражением лица, ее счастливой улыбкой. У нее были таланты, доставлявшие удовольствие не только ей самой, но и другим. Она премило играла на клавесине