Возвращение на Подолье - [70]

— Все будет хорошо, девоньки, все будет хорошо! Василий, помоги Наталье, немедленно уходим.

Они вышли в коридор и направились к лестнице черного хода. Как только Василий открыл дверь, двое неизвестных направили на них стволы пистолетов.

— А вы откуда здесь взялись, орелики? Вы меня, что, не узнаете? Я ведь дружок вашего Касыма. Денежку вам буду печатать.

Как ни была примитивна ложь Константина, стволы опустились на уровень ниже.

— Проводите нас вниз к машине, Касым вам спасибо скажет, — продолжал играть Харасанов.

Когда они посторонились, пропуская компанию вниз, Харасанов пригнулся и, перехватив вооруженную руку, воплотил в жизнь старую, добрую “мельницу” боевого самбо. Второго ударил Василий рукояткой парабеллума по голове. Скорость опять сыграла решающую роль. Бойцы Жарылгапова валялись на полу.

Они выскочили из подъезда и бросились к машине. Еще мгновение — откроется путь к свободе.

— Стоять, Харасанов! — раздался повелительный оклик. — Еще шаг и мои пацаны вас перестреляют!

Из-под полы у Жарылгапова выглядывал ствол УЗИ. Рядом стояли двое, сжимая пистолеты в руках.

— Чего тебе еще нужно, паскудник? — процедил Харасанов. — Здесь полно милиции, разбираться между собой будем после.

— Нет, Харасанов, разбираться будем сейчас. Ты ухлопал кучу моих людей. У ментов, благодаря тебе, все мои архивы. Садитесь в машину, иначе мы вас расшмаляем.

Харасанов попытался его остановить.

— Я знаю, у тебя перемыкает в мозгах. Но какой тебе толк с нашей смерти? Встретимся позже, и мы тебе наладим производство баксов на все сто.

— Садитесь в машину, иначе стреляем!

— Погоди, придурок, не губи себя и остальных. Посмотри вон на тот дом. На чердаке сидят люди с автоматами!

Глаза Жарылгапова сверкали тигринным огнем. Безумными глазами он посмотрел в указанном Харасановым направлении. Затем выхватил УЗИ и выпустил очередь.

Несколько пуль прошили плечо полковника Галкина. Еще толком не уяснив происшедшее, полковник тупо смотрел на мощные струи крови.

— Товарищ полковник, вы ранены!

— Кто эти двое с девушками? Они что, не из службы безопасности?

Лейтенанта бил озноб.

— То же самое спросили у нас по рации с ихнего наблюдательного пункта.

“Ну, все, мне хана,” — подумал Галкин, и прорычал лейтенанту:

— Автомат, дай мне автомат!

Группа из семи человек компактно вмещалась в оптическом прицеле.

— Гарно стоим, хлопцы, думаю щось з цього выйдэ, — громко сказал Галкин и нажал на спусковой крючок.

Словно танцоры, доведенные до экстаза, полностью потерявшие силы они валились друг на друга. Тела одинаково неохотно расставались с жизнью. Скрюченные пальцы скребли асфальт, словно пытаясь в пыли найти еще хоть кусочек жизни. А полковник Галкин все стрелял и стрелял, изумляя многочисленных наблюдателей шквалом огня и точностью прицела.

Когда обессиленный страхом и злобой Франц на такси подъехал к больнице, его взору предстала следующая картина: из каждого окна пятиэтажного здания больницы выглядывали больные. Милицейский патруль оцепил площадь, подъехать к парадному было невозможно.

— Эй, люди, что здесь произошло? — спросил таксист у многочисленных зевак. — Опять чеченские террористы взяли заложников?

— Нет, дядя, здесь обошлось без чеченцев. Банду перебили, слышал о “Лиге бокса”?

— А как же, террорезировали всю Москву, — оживился таксист.

Франц откинул голову на спинку кожаного сидения, закрыл глаза.

— Живые-то, хоть остались? — не унимался любопытный таксист. — Сколько человек ухлопали?

— Откуда живым-то взяться? — ухмыльнулся зевака. — Говорят, какой-то генерал взбесился, ухлопал двадцать человек.

Таксист успокоился и сказал Францу:

— Такое нынче в Москве каждый день. Лужков никак не может гайки до упора завинтить. Стреляют банкиров, журналистов, всех подряд. Стреляют все… и менты, и кенты.

“Оригинальная” шутка не произвела должного впечатления. Клиент с закрытыми глазами молчал.

— Эй, земляк, тебе плохо? — встревожился таксист. — Выйдешь здесь или куда поедем?

— Что?.. не-е знаю… поехали куда-нибудь.

Вечером Франц Бялковский попросил Ладнову позвонить из автомата на Петровку. Надежда возвратилась через двадцать минут. Подавленная женщина долго не решалась сказать. Выражение ее лица говорило само за себя.

— Попросили приехать на опознание в морг. В живых никого не осталось.

Франц отдал Ладновой тысячу долларов с просьбой передать инкогнито на похороны погибших. Час спустя он купил билет на поезд Москва— Жмеринка и вскоре уехал домой.

Часть третья. УКРАИНСКИЕ АФИНЫ

I. Город детства

Фыркая, словно рассерженный кот, “89-й” возвратился в родную гавань. Вагоны исторического поезда Москва—Жмеринка распахнули двери и пассажиры волной захлестнули видавший виды перрон.

Измотанный страшными событиями в Москве, Франц Бялковский влился в толпу и усталой походкой направился домой.

Несмотря на усталость и безразличие, в глаза бросались некоторые изменения, произошедшие в знакомом быту вокзала. Огромная, невиданная доселе армия в прошлом так называемых спекулянтов с авоськами, сумками, тарелками и пакетами суетилась вокруг. Эти бедные, загнанные жизнью в тупик люди чем-то напоминали десантников. Когда объявили прибытие очередного поезда, возбужденная толпа поспешно бросилась к указанной диктором платформе. В воздухе стоял немыслимый галдеж, где словно молитва звучали слова: “Купить, мужчина! Купить, женщина! Всэ свиженькэ, купить, купить!” Привычный для привокзалки фонтанчик с мальчиком-писюном куда-то исчез. Вместо него на тесном от машин пространстве суетились молодые люди с толстыми пачками украинских денег.