Возвращение на Подолье - [64]

Угреватый лейтенант аккуратно, как на уроке в школе, поднял руку.

— Говори, Максимов, только, будь ласка, что-то умное.

— Иван Никитич, я Лигой бокса одно время занимался. У Жарылгапова в Москве есть две любовницы. Одна живет в Сокольниках — есть адрес, вторая — на Октябрьском поле.

— Молодец, Максимов! Бери двух ребят и чеши в Сокольники. А ты, Цимбалюк, — обратился он к сухопарому капитану, — поезжай на Октябрьское поле. Возьми кого посчитаешь нужным, один не езжай.

Сгустились сумерки. Старенький “Жигуль” остановился у подъезда пятиэтажной хрущевки.

Маленький лейтенант и двое его помощников впорхнули в подъезд. На площадке второго этажа лейтенант Максимов приказал спутникам остановиться. Замысловатой дробью постучал в квартиру № 5. За дверью послышался шорох.

— Я от Михайлова. Привез Жарылгапову записку.

Автоматная очередь прошила дверь. Лейтенант Максимов, словно цирковой мим, широко расставив руки какое-то мгновение удивленно постоял, а затем рухнул на цементный пол. Когда два милиционера наконец выломали дверь, струя воздуха, смешанного с оружейным дымом, ударила им в лицо. Распахнутое окно в комнате зияло чернотой ночи. На диване с ножом в груди лежала красивая женщина — хозяйка квартиры № 5.

На Октябрьском поле Жарылгапова быть не могло. Жильцы давно разменяли квартиру. Теперь в квартире проживала молодая семья из шести человек.

Когда полковнику Галкину доложили о случившемся в Сокольниках, он в растерянности сел в кресло, долго молчал, а затем, как-бы рассуждая с самим собой, сказал:

— Зачем я его послал?.. какой с него оперативник?.. вин був щэ дытына.

X. “Напоролся на гвоздь”

Старый друг Харасанова Джавахишвили Артур Георгиевич, в прошлом прокурор Грузии, а ныне заслуженный пенсионер Санкт-Петербурга, пребывал в немалом смятении. Вот уже двое суток у него в квартире лежит человек с огнестрельным ранением. Рана сквозная, тем не менее, пошло загноение. Больной температурил.

Боевики Жарылгапова застали Харасанова врасплох. Пять верзил ворвались в квартиру и сразу же захватили девушек. Он успел схватить сумку с деньгами и оружием, но выстрелить удалось только один раз. Магазин был пуст. Константин выскочил на балкон, схватил консервную банку и крикнул: “Ложись!!!” На какое-то время это сработало. Боевики залегли. В следующую минуту он скользнул по пожарной лестнице вниз.

Пули достали его уже на земле. Одна пуля пробила левую руку, вторая вырвала клок кожи на шее.

На стоянке такси он, шокировав своим видом очередь, вскочил в машину и, не дав таксисту открыть рта, сказал:

— Плачу пятьсот баксов, вези в Питер.

По дороге он перевязал рану, и до самого Питера прикладывался к бутылке с ямайским ромом.

Артур встретил Харасанова по-кавказски гостеприимно, но когда узнал о ранении, разволновался.

— Костя, ты хоть понимаешь кем я был до пенсии?! — нервничал он. — Я работал генеральным прокурором Грузии. Если твое ранение и пребывание у меня на квартире вылезут — мне каюк!!!

Харасанов рассмеялся.

— И где ты, Артур, таких словечек нахватался? Вроде бы на флоте не служил, не бродяжничал. Да не бойся так, геноцвале. Если что, меня подстрелили хулиганы. Забыл, что ли, в какое время живешь? Страны Советских Социалистических республик уже нет. Ты — пенсионер, больной человек. Чего тебе бояться?

Артур позвонил своей невестке, в прошлом медицинской сестре:

— Галка, приезжай. Тут у меня друг в подвале на гвоздь напоролся. Возьми инструмент, почистишь рану.

Харасанов, услышав телефонный разговор, долго смеялся:

— Гениально… напоролся на гвоздь. Как в первом классе. Ты меня возвращаешь в детство, дорогой. Принеси мне мою сумку, — попросил Артура. — Иди сюда, посмотри. Вот у меня автомат “УЗИ”, а это обойма с “гвоздями”. Если меня выследят, что маловероятно, буду стараться, чтобы они напоролись на эти гвоздочки.

Пачки долларов, оружие разных систем произвели на бывшего прокурора ошеломляющее впечатление.

— Что это, Костя!? Ты влез в мафию… Господи, ведь ты офицер милиции!

— Был офицером, а теперь беглец из Карагандинской тюрьмы, убийца и еще Бог знает кто.

— Но ведь ты не можешь здесь находиться! Понимаешь?

Константин взорвался.

— Понимаю, что ты выкормыш советской системы — гавно и трус! Помню хорошо твои процессы, когда ты вытаскивал партийную элиту и пускал “под откос” беззащитных рядовых людишек. Я думал ты мне поможешь, посоветуешь как старый товарищ. Но все твои слова сводятся к одному: “Ты не можешь здесь оставаться.” Короче так, Артур, я пробуду у тебя несколько дней. Если настучишь, мои ребята с тобой разберутся. Кажется, ты очень любишь своих внуков… надеюсь, понял, разжевывать не придется?!

Артур Джавахишвили обмяк. Старый лис давно был не у дел. Что такое московская и питерская мафии он знал хорошо.

— Кстати, Артур, если все хорошо закончится, я тебе подброшу тысячу баксов. Хватит на полгода, чтобы кормить внуков “сникерсами”.

Приехала невестка Артура. Женщина мгновенно оценила обстановку. Ничего не расспрашивая прочистила и перевязала рану.

В эту ночь он уже смог выспаться. А на следующий день, утром, затребовал у хозяина телефон.

“По отцу у Василия фамилия Коваленко. Но он, кажется, упоминал, что его паспорт выписан на девичью фамилию матери — Шлингер. Точно, Шлингер! Жарылгапов этой фамилии не знает. А что, если они остановились в одной из московских гостиниц?”