Возвращение Мориарти - [90]

Последовавшие далее фокусы, живые и яркие, привели зрителей в восторг, заставив замереть даже вечно шумную галерку. Сначала появился египетский саркофаг с мумией. Публике было позволено рассмотреть его со всех сторон. Мумию извлекли, демонстрируя ее весьма хрупкое состояние (в какой-то момент демонстрации голова даже отделилась от тела), потом вернули на место, и саркофаг вдруг закружился, сотрясаясь от яростных ударов, доносящихся явно из него самого, как будто кто-то отчаянно рвался наружу.

Иллюзионист церемонно откинул крышку, и из саркофага под жутковатые звуки восточной музыки выступила облаченная в великолепные одеяния египетская принцесса, исполнившая чарующий и сладострастный танец.

Из-под повисшего в воздухе шелкового купола были извлечены четыре больших стеклянных чаши, каждая из которых в момент извлечения вспыхивала ярким пламенем.

Спустившись в зал, Доктор Ночь собрал восемь игральных карт и позаимствовал три кольца у трех заметно разнервничавшихся леди. В следующий момент восемь карт вдруг появились неведомым образом на концах огромной серебряной звезды. Между тем таинственный кудесник взял обычную сковороду, разбил в нее несколько яиц, добавил три кольца и, полив этот омлет бренди, поджег смесь и тут же накрыл пламя крышкой. Впрочем, крышка была незамедлительно снята, и под ней обнаружились три белоснежных голубя, с ленточками на шее, на которых висели те самые, позаимствованные в зале кольца.

Вернув на сцену египетскую принцессу, Доктор Ночь погрузил ее в транс и заставил левитировать перед сотнями застывших в напряжении зрителей.

Завершив выступление столь эффектной кульминацией, иллюзионист покинул сцену под бурю аплодисментов. Мориарти сидел тихо, словно увидевший чудо мальчишка. Внимательный наблюдатель, пожалуй, обнаружил бы в его глазах легкую тень зависти. Сам того не сознавая, великолепный Доктор Ночь задел его ахиллесову пяту. Большая часть показанных фокусов остались для Мориарти загадкой, и теперь он преисполнился решимости раскрыть секреты столь впечатляющего искусства. Чего он не знал, так это того, что судьба собирает против него другие силы.

Ранее, когда Мориарти и его гости, еще только собирались в фойе «Альгамбры», сержант Катберт Фроум, служивший в отделе уголовных расследований Скотланд-Ярда, прогуливался в районе Вест-Энда. Никакой особенной цели у него не было, кроме разве что желания получше познакомиться с расположением некоторых объектов. Фроуму было двадцать восемь лет, и он лишь сравнительно недавно перешел в столичную полицию из манчестерской. Сообразительный, увлеченный, с большим запасом свойственного молодости энтузиазма, он мечтал о большой карьере. Проведя в Скотланд-Ярде всего только шесть недель, сержант уже знал на память списки и описания разыскиваемых личностей.

Фроум проходил мимо «Альгамбры», когда его внимание привлекла остановившаяся у входа карета и ее пассажиры: поразительной красоты молодая женщина в сопровождении двух молодых мужчин приятной наружности и человека постарше, также смуглого, с чертами, присущими уроженцу Италии.

Внешность этого последнего подпадала под описание из полицейского циркуляра, и теперь сержант напряг память, силясь вспомнить соответствовавшее описанию имя. Какое-то итальянское… Санто?.. Санционаре. Точно. Между тем кампания из четырех человек уже прошла в театр, и Фроум последовал за ними, предъявив на входе свое удостоверение.

Не обнаружив итальянца в фойе, сержант прошел в бар, уже заполненный мужчинами и женщинами в вечерних нарядах. Среди поклонников искусства он заметил и немалое число дам легкого поведения, давно облюбовавших «Альгамбру» и подобные ей заведения как места, где они сбывали желающим свой соблазнительный товар, невзирая на все усилия миссис Ормистон Чант, стремившейся закрыть варьете как рассадники разврата и очаги порока из-за открыто предлагаемых там соблазнов.

Санционаре и его спутников Фроум засёк в дальнем конце бара в обществе нескольких мужчин, один из которых выделялся как сигнальный бакен — высокий, худощавый, с внушительным лбом и глубоко посаженными глазами. Сержант и его узнал по описанию.

Молодой детектив мог бы, конечно, вернуться в Скотланд-Ярд — сообщение о высоком, сухощавом мужчине вызвало бы там большой интерес, — но после недолгих размышлений принял решение остаться и продолжал наблюдение до тех пор, пока вся компания не прошла в ложу.

Парой минут позже Фроум прорвался в кабинет управляющего, угостил того наспех сочиненной историей, содержавшей лишь малую толику правды и был пропущен на галерку, откуда мог видеть ложу, занятую Санционаре и его спутниками. Занимая удобный наблюдательный пункт, сержант сделал несколько набросков мужчин и женщин, что, как выяснилось впоследствии, имело большое значение.

Никто, разумеется, не проинформировал Фроума о том, что за отелем, в котором остановился итальянец, как и за ним самим, установлена слежка. Вот только детектив, получивший это задание, отнесся к делу формально и не пошел далее буквального исполнения полученной инструкции. Вот почему, в то время как Фроум сидел в «Альгамбре» и набрасывал портреты членов подозрительной группы, детектив просто коротал время в ближайшей пивной, поглядывая на часы и ожидая появления Санционаре после окончания представления, за что уже в понедельник утром, когда подробный рапорт Фроума лег на стол инспектора Энгуса Кроу, удостоился от последнего строгого выговора.