Возвращение - [4]

Этого вполне хватило.

Этого хватило через край.

От мощи удара кавалерии и треска и стона ломаемых копий земля вздрогнула, а единовременный крик–стон, из тысяч глоток умирающих людей и жалобного выдоха умирающих лошадей на какое‑то время оглушил короля своими чистыми децибелами муки и тяжкого бремени противостояния.

Жуть, просто жуть как глубоко вошел слаженный клин стальных бестиаров. Вот они вояки от бога, вот она чистая мощь и ярость. Ну да стоит в уважении склонить головы и перед пехотой короля. Не взирая на столь глубокий прорыв, не смотря на чудовищный урон, клин всадников увяз. Увяз прочно и непроходимо, умываясь кровью и криком смерти сквозь звон холодного железа.

— Сейчас! — Король взревел так, что у самого аж в ушах зазвенело от своего голоса.

Это был простой расчет, как дважды два семнадцать. В размене застопорить и стреножить как можно большую часть рыцарского клина, дабы потом выпустить в обход своего же правого фланга свой стальной потенциал, рыцарского сословия. Да их не так много, да бестиар стоит дороже, но сталь между ребер это сталь между ребер, и в этот момент, уже совершенно не важно число углерода и блеск полировки клинка, а так же филигранность гарды.

— Демоны преисподней! — Жеребец под королем пошел боком от боли задираемой всадником в напряжении узды. — Что это значит?!

— А это, похоже Мити, вторая проказа и их главный козырь сынок. — Залился в лающем смехе сквозь усталость и кашель рядом старик маг.

— О боги поднебесья! — Рядом со стариком на колени рухнула его племянница, побелев лицом.

— Давай родненький, спасайся, подержим. — Шмыгнул носом старик, подмигнув королю. — Уж не обессудь, сколько сможем…

Его верные воины, его славные роды и фамилии, его опора трона и государственности, все те, кто прислал вместо себя своих младших отпрысков, повернули свои копья в спину короля.

Медленно словно в дурном сне король увидел как строй ЕГО рыцарей, опустив забрала, чем обезличив себя, дурной стаей могильных мародеров, опрокидывает тылы его армии, просто и бессмысленно вбивая в ошметки дерна из под копыт тяжеловозов оторопелых и изумленных солдат Финора. Предавая свои вассальные клятвы, предавая своего повелителя и свой долг перед короной.

— Но…но как же так? — Неизвестно сколько бы так король вопрошал себя, но первыми сориентировались по ситуации гвардейцы его охранения. Они вырвали из рук замершего короля удила, уводя его жеребца вместе с ним в поводу прочь, тесно смыкаясь телами и сметая собой без разбору своих и чужих, что завязли в безумной сече не видя еще общей картины событий.

— Ну ладно тебе девочка. — Старик потрепал по плечу рыдающую племянницу. — В конце концов, могло быть и хуже.

Молодая девушка маг непонимающе уставилась на старика, не веря, что слышит от него эти слова.

— О чем ты говоришь?! — Она сорвалась на крик. — Мы сдохнем сегодня, что может быть хуже?!

— Эх, молодость. — Рассмеялся Герд Фламберг огненный мастер–маг первой категории. — Хуже смерти девочка, будет, если ты попадешь бестиарам в руки живой. Поверь моя хорошая, это действительно будет хуже.

Хрупкие плечи вздрогнули от слов старика, а на лице вместо отчаянья появился настоящий испуг. Она, пошатнувшись, поднялась с земли, оправляя свою мантию и стряхивая с нее траву и землю.

— Вот и умничка. — Произнес старик, отворачиваясь от нее и поворачиваясь лицом к надвигающейся смерти. — Ты давай там, напрягись хорошенечко на последок, сегодня старый Герд исполнит свое лучшее из лучшего.

Лучшее? Нет, это было неповторимое и легендарное в последствии заклинание, вошедшее в историю. Никто не то что по прошествии лет повторить его не смог, но и доподлинно понять, что же произошло. Одни утверждали, что он призвал големов земли, расплавив их до состояния лавы, другие, что он обрушил метеор с небес, кто‑то наоборот говорил, что лава вышла из земли и искупала отступников в пунцовом море огня. Но вот что осталось в итоге, так это семьсот восемьдесят одна фигура рыцаря на коне, что навечно застыли статуями, отлитыми из камня. Каждого рыцаря в полной амуниции, с ног до головы словно облили расплавленным камнем, сковывая природными латами и заставляя изнутри тлеть вечно не затухающим пламенем.

Это была мощь, и сила посмертной воли одного из величайших магов времени. Это стало назиданием сквозь века потомкам и одним из мест паломничества в последствии, как простых смертных, так и юных инициатов магической академии.

Но это все в будущем, настоящее было же куда как прозаичней, старик огненным бичом из своей руки стал бить вокруг себя землю, вздымая сизый пепельный прах тверди, что словно пепел–снег вулкана стал кружиться в воздухе черно–серой мглой становясь, все гуще и плотней. Он цеплялся за одежду, шкуры животных, ложась на плащи и плюмажи рыцарей мягким ковром. Он залеплял лицо, не давая продохнуть, плотной корочкой становился на телах людей, словно дублирующей кожей. Кто‑то уже решил повернуть назад, кто‑то, несмотря на трудности почти в плотную доскакал до старца, когда сие действие, наконец, обрело финал. Мастер маг превратился в огненного ифрита, легендарную полудемоническую смесь из стихии и разума, огненным метеором взлетая над землей и словно искра, от гигантского костра, носясь по округе от чего воздух раскалился до умопомрачения и треска. Он просто звенел жаром и пламенем под безумный хохот вырвавшегося на свободу демона, от чего пепел и застыл коркой лат, спаиваясь навечно по контурам тел.