Возвращение - [82]

А Крюк тем временем делал свои первые шаги по этому месту, уверенно направившись в сторону густой заросли чуть сбоку от нас. Видно, у парня свой собственный джи-пи-эс-навигатор имеется, который его и ведет куда нужно. Что нам оставалось, как не двинуться за ним? Правильно, никакого другого варианта и не было предусмотрено. Ох, мать твою за ногу, тот дятел, что когда-то все это устроил… какого мы из-за тебя здесь теперь шастаем, а не дома отдыхаем?

Темно, очень темно было вокруг. Неизвестно, как в районе света фонарей, но здесь – хоть глаз выколи. Ночники в шлемах отсвечивали в забралах зеленоватым мягким светом, хорошо, что они справлялись с теменью. Ориентироваться по размашисто шагающей фигуре Крюка было легко, такого провожатого явно не упустишь из виду. Сдобный, прихрамывая, шел прямо за ним, держа автомат наизготовку, и я его полностью понимал и разделял подобную предосторожность. У самого вдоль хребта так и бегали пупырышные мурашки позорного страха перед этим местом.

Под ногами шелестела густая трава, в некоторых местах достающая почти до колен. Вот же заросло здесь все за эти годы, крандец просто. Был простой и обычный парк, а стал черт его знает что. Да еще и то, что прямо от самого входа начиналась высокая стена вымахавших тополей-гигантов, не внушало доверия к этому месту. Слишком уж они стали какими-то инородными, чужими, а были когда-то просто пирамидальными, красивыми и ласково шуршащими листвой. Сейчас деревья торчали черными громадами, чуть потрескивая на ветру и странно шелестя листьями, которые в темноте неожиданно поблескивали металлическим отсветом. На толстых темных стволах еле заметно светились какие-то зеленоватые пятна, очень медленно передвигаясь. В какой-то момент я самым краем глаза прямо-таки зацепился за ствол одного из ближних к нам деревьев, на которых эти ползающие гнилушки неожиданно ускорились, начав закручивать залихватские петли с кренделями, как стеклышки в калейдоскопе.

Память суетливо пыталась подкинуть что-то очень важное о таких петлях. Прямо вот-вот должно было что-то мелькнуть, вырваться наружу, раскрываясь и помогая, но…

– Мама… а что это?

– Это калейдоскоп, сынок. Поднеси к глазику и покрути, не бойся, это очень красиво.

– Ой… красиво, мам! А как это получается?

– Там стеклышки, разноцветные, которые собираются вместе. Нравится?

– Да, да!!!

Как красиво! Одна звездочка, потом несколько кружков. И еще звездочка, и еще что-то, непонятное, откуда мне знать, я же такой маленький… КТО МАЛЕНЬКИЙ?! Ну да, мне лет-то всего ничего на самом деле… ДА МНЕ ТРИДЦАТЬ!!! Но мама же сказала, что я сынок, значит, совсем маленький, и она дала мне такую красивую игрушку… так хочется играть дальше… Крутить… видеть новые фигурки… ой, а как они близко… а если еще повернуть… ух ты, как красиво!!!

В себя я пришел только после того, как сестра, отчаянно ругаясь, вылила на меня почти всю воду из своей фляжки. Набирали мы ее в схроне Крюка, и она была такая ледяная…

И лишь после того, как мое чахлое тело приняло из горизонтального положения следующее, воткнув самого себя в форму буквы «зю», Скопа наконец-то успокоилась. Присела рядом на корточки, подняв забрало и участливо смотря на меня. Было видно, что она очень хотела бы сейчас закурить, но ни обстановка, ни само место тому не способствовали. И правильно, в Парке-то наверняка нет курильщиков, и задыми мы сейчас, так к нам сразу бы набежало очень много всяких там разных любопытных, желающих проверить – а кто это тут не хочет беречь лесной фонд, а? Да уж, сраные лесничие, явно нам стало бы очень туго сразу и окончательно.

– Что это было? – Ох ты ж, как у меня голос сел… – А, сестренка?

Она только хмыкнула. Потом встала, покрутив по сторонам головой. Я попробовал сделать то же самое. Странно, ведь вырубился почему-то, и никаких непонятных ощущений нет, вот и думай тут, что же это такое было.

Голем стоял рядом с той самой густой зарослью, к которой мы и направлялись. Застыл безмолвной статуей командора, ничем себя не выдавая и явно вслушиваясь в непрекращающийся шум. Кстати, те самые ревуны больше не переругивались. Кто-то из них либо схарчил второго, либо тупо взял на понт, заставив свалить куда подальше.

Сдобный стоял за мной, прикрывая тылы нашей группы. Я покосился в сторону того, что запомнил в самый последний момент, и раз! Тут же словил добротную оплеуху от сестры, еще и тихо, но зловеще прошипевшей в мой адрес всякие гадости:

– Эй, тебе не хватило, что ли, дурень? – Во как, она на меня еще и ругается!

– Да чего не хватило-то?

Скопа покрутила головой, то ли удивившись моей непроходимой тупости, то ли от того, что я реально ничего не помнил.

– Ты взял и поперся вон к тому дереву, видишь?

– Вижу… И чего дальше?

– А дальше прямо сразу из-под него что-то чуть не вылезло. Если бы не Крюк, брат, так я и не знаю – что бы с тобой было. Я даже дернуться не успела, когда ты взял и дуром пошел в ту сторону.

Оба-на, вон оно чего, оказывается… А я-то думал – что за бред лез мне в голову? Ларчик-то просто открывался. То, что лезло ко мне в голову так настойчиво перед непонятным возвратом в мое далекое прошлое, была информация, как-то раз полученная мною от военных ученых.