Возвращение - [39]

Дорога ложилась под ноги спокойно и ровно, внутренний хронометр продолжал отсчитывать секунды до момента полноценного огневого контакта, и мысли не шатались взад-вперед. Ты же знаешь, что у тебя впереди, знаешь всю сложность задачи и должен вести себя так, как поступают настоящие люди. Не бежать сломя голову и забиваться в страхе куда-то, пытаясь спрятаться от страшил, которые ждут тебя впереди с оружием в корявых лапах. Не сдаваться на их милость, плывя вперед по течению и думая, что все обойдется. Бой? Да, бой, возможно, что такой, из которого не возвращаются. Но ты же знаешь, ради чего должен вступить в него и, самое главное, выжить. И, значит, сделаешь все для того, чтобы его выиграть. Так должно быть, иначе зачем вообще все вокруг? И, скажу я вам, господа матренинские архаровцы, я бы еще подумал на вашем месте, прежде чем пытаться остановить нас, пусть вы с виду и сильнее.

Район давно проснулся, и это непередаваемое ощущение будоражило даже больше, чем я ожидал. Есть тут что-то такое, что не отпускает и заставляет возвращаться сюда снова и снова. Все эти ужасные с виду куски нашего с сестренкой бывшего родного города были по-своему прекрасны. Пусть именно здесь и сейчас не было того, что заставило восторгаться его странноватой красотой, это так. Но даже то, что было, оставалось единой частью того целого, чем Радостный тянул к себе таких, как мы. Свобода, адреналин, настоящий адреналин, плечо друга рядом, любимая тяжесть твоего металлического товарища на плече и в руках. То, что вошло в тебя полностью, заставляя понимать, что это твое, что здесь ты настоящий, без лицемерной маски и повседневного карнавального костюма, купленного в каком-нибудь «Хендерсоне». Да, родной, я не сказал этого вслух, но смогу сказать сейчас, тихо, одними губами:

– Здравствуй, Район, я вернулся…

Сейчас то, что творилось год назад в голове, представлялось каким-то странным куском жизни, о котором не забудешь, но и не захочешь вспоминать. Страх исчез, та ненависть, которая была к «консерваторам», никуда не ушла, оставаясь чистой и ясной. Впереди была возможность поквитаться с ними именно так, что наш друг будет отомщен полностью. Оно того стоило, и я был готов идти для этого вперед ровно столько, сколько нужно.

А шанс доказать всем, что это так – скоро представится. Я бы даже сказал, что практически с минуты на минуту, ух, господа, я такой хулиган сегодня с утра…

– Все, есть… – Скопа давно ушла далеко вперед. – Вот нахалье, даже и не прячутся.

– Что там, сестренка?

– Ну да, пятнадцать рыл. Один пулемет на крыше гаража, еще один в кустах через дорогу, третьего не вижу. Короче, парни, сейчас будет очень весело и жарко.

– Есть где Чугуна оставить? – Сдобный выматерился. – Или как?

– Есть. Тут подстанция, она такая вся в руинах, самое то. Чего они, дебилушки, ее не заняли – непонятно. Подтягивайтесь, пока они тут чего-то жрут и даже ухом не ведут в нашу сторону.

Да уж… странновато как-то. То ли нас всерьез не принимают, то ли ребятки о себе совсем уж высокого мнения, больше никак и не скажешь. Посмотрим. И самое главное – вот теперь хватит рассуждать. Сейчас мысли не важны, сейчас мышцы важнее. И рефлексы, вбитые когда-то в твою голову старшим лейтенантом Сашей Мисюрой там, далеко за спиной, на войне в собственной стране, которые пригодились здесь так, как будто он знал про это наперед. Пошли, пацаны, настало время действовать.

Быстрыми перебежками вперед, и вес носилок никак не чувствуется, они не мешают. Витька лежит на них, и мы бежим так, что он даже не шевелится, да, мы это можем, когда действительно нужно. Вперед, метр за метром, вон она, разваленная «кирпичка», куда нам нужно, еще немного поднажать! Тяжело дышать, кровь стучит в висках, желая вырваться хотя бы через поры. Перед глазами спина Казака, на ней равномерно подпрыгивает горб эрдэшки, и ствол на плече, который он придерживает рукой. Сбоку так же ровно, не сбиваясь, бежит Сдобный. Даже профессор, который вроде бы должен нас тормозить, бежит так, как и нужно. Раз-два, раз-два, единым целым живым механизмом вперед. По глазам побежали соленые горячие капли, по щекам вниз, и срать на них. Да, тяжело, от этого никуда не деться, но ты должен, боец, должен, и потому беги, стиснув зубы и матерясь про себя. Ты ДОЛЖЕН!

Добегаем, с громадным желанием отплеваться и вытереть пот, сразу падаем, прижимаясь к земле. И пот, и вязкая слюна – все потом, сейчас важно не это. Мы успели пробежать ту зону, где нас могли взять в «вилку», но они не успели. И это ваша ошибка, придурки, и сейчас мы накажем вас за это, да так, что вы даже и не успеете про нее пожалеть. Сзади подбегает Барин, даже через маску слышно, как тяжело он дышит. Женька тащит на себе Сокола. Очень бережно опускает его на землю, сам откатывается в сторону, занимая угол. Сестра уже внутри, чуть высунувшись из разрушенного оконного проема. Ну, что там?

А ничего, архаровцы жрут и хохочут. Даже пулеметчик и его помощник, сидящие высоко и смотрящие далеко, ничего не захотели увидеть, уверенные в собственной силе и превосходстве.

– С двух сторон… – прицел Сдобного еле слышно вжикает, давая ему возможность правильно оценить обстановку. – Пикассо, мы с тобой справа, Барин и Казак – с другой стороны. Котенок, приготовь пулемет и заходи в подстанцию. Профессор, вы с Соколом. Если этот герой начнет в бой рваться, то разрешаю дать ему по тыкве и отправить в нокаут. Стрелять пусть стреляет, но чтобы раньше времени и не думал вперед идти, понял?