Возвращение катаров - [9]

— Дело не в этом, по крайней мере, не только в этом. Иногда надоедает все то, что делаешь. Видишь, что не двигаешься с места, проходят годы, и ты понимаешь, что где-то по дороге потерял лучшую часть себя.

— Да ведь ты еще юнец!

— Тридцать девять, приятель. Но не в этом проблема. Где все то, о чем я мечтал в девятнадцать? Ты помнишь, какой нам казалась жизнь в двадцать лет? Мир был романтичным и полным идеалов.

— Ну что у тебя за настроения сегодня, Хайме! Ведь ты стал успешным топ-менеджером в одной из самых крутых корпораций Америки. Ты водишь шикарную машину, и твой парусник пришвартован в Ньюпорте, и если ты живешь в квартире, а не в собственном доме, так только потому, что тебе так нравится. Чего еще может желать человек испанского происхождения в Соединенных Штатах? Может, ты хочешь стать президентом? Этого ты хочешь?

— Не хочу ни этого, ни того, что имею. Яппи. Я превратился в яппи и, что еще хуже, тогда, когда яппи вышли из моды.

— Сейчас ты мне скажешь, что скучаешь по времени цветов, длинных волос и гитар, когда мы ходили грязными и голодными. Когда мы были дерьмовыми хиппи.

— Да, я по нему скучаю. Но не по эстетике, а по этике. Где сейчас идеализм, поэзия, поиски свободы? Я отказываюсь признавать, что все можно купить. Что, когда всему придет конец, от нас останется только банковский счет.

— Хайме, у меня больше нет для тебя бренди, — очень серьезно сказал Рикардо, унося бутылку. — Оно на тебя плохо действует.

Четверг

9

Пальцы ударяли по клавишам компьютера с силой и очень уверенно.

На экране появился список ожидающих сообщений. Одно из них было от Самуила:

«Начало крестового похода было ознаменовано абсолютным успехом. Первая стена пала. Самуил».

Он тут же ответил:

«Поздравь наших братьев. Но они должны быть готовы к тому, что внутренняя и последняя стена намного лучше защищена, и надо начинать делать шаги, чтобы одолеть ее. Некоторое время нам придется прибегать к хитрости и подрывать фундамент. Каждый должен быть на своем месте, и, когда вновь зазвучат трубы и падет стена, Иерихон станет нашим, а враг сгинет. Архангел».

Так же быстро, как и до этого, сообщение было отослано и стерто из памяти компьютера.

Пятница

10

— Хайме! Какой сюрприз! — Милая улыбка, глаза глубокого голубого цвета, копна светло-русых волос. — Как поживаешь?

Хайме мгновенно вернулся из страны своих мыслей, где почти потерялся. Он не заметил, как вошла эта блондинка. Сейчас она стояла рядом с его столом, с подносом в руках, на котором уместились салат, гамбургер и чашка ароматного кофе. Не слишком оригинальный набор, но типичный для этого заведения.

— Очень хорошо. — Хоть Хайме и застал врасплох джинсовый костюм девушки из брюк и куртки, он сразу ее узнал. — Спасибо, Карен. Как ты оказалась здесь?

— Мне надоела стряпня моей кухарки, я вспомнила об этой греческой закусочной и решила поужинать настоящим вкусным американским гамбургером.

— У тебя есть кухарка? — Хайме улыбался недоверчиво.

— Конечно. Ее зовут Карен Янсен. Слушай, ты пригласишь меня за свой столик или как?

— Садись, пожалуйста. — Он сделал жест свободной от гамбургера рукой.

Она поставила поднос и, сев напротив, посмотрела на него с улыбкой. Хайме отметил красоту ее фигуры, подчеркнутой брюками в обтяжку.

— По-моему, я в первый раз вижу тебя в брюках.

Они знали друг друга уже давно, но он всегда видел ее одетой согласно неписаному правилу, которое действовало в отношении менеджеров-женщин в корпорации. Это была навязчивая идея старика: юбка чуть выше колена, блузки с закрытым воротом и чулки, обязательные даже летом.

Сейчас на Карен была надета черная футболка с низким вырезом, которая подчеркивала линии груди.

— Брюки — это социальное достижение, от которого я не собираюсь отказываться. Мы, женщины, в этой стране уже давно имеем право голосовать, знаешь?

Тревожный звоночек прозвенел в голове Хайме, и на минуту его мускулы напряглись. Об агрессивности Карен ходили слухи, и он сам много раз имел возможность видеть ее в действии.

Но она смотрела на него с теплой улыбкой на губах и с искорками смеха в глазах. Казалось, ее не интересовал спор о правах женщин.

— А твоя кухарка тоже голосует? — Хайме вернул ей улыбку.

— Нет. Она нелегальная иммигрантка.

— У нас не много встречается на юге Калифорнии иммигранток-блондинок с голубыми глазами и по фамилии Янсен. У меня в квартире ужасный беспорядок. Как ты думаешь, она приходила бы прибираться, если бы я ей предложил неплохие деньги?

Она не ответила и принялась за салат. Хайме испугался, что зашел слишком далеко, поддавшись дружелюбному взгляду голубых глаз и неожиданной женственности Карен. Ему нравилось быть в компании этой девушки вне работы, и он боялся испортить впечатление. Хайме решил помолчать и подождать ответа Карен. Он откусил кусочек от своего гамбургера.

Через две бесконечные минуты Карен прервала еду, оперлась локтями на стол и, слегка придвинувшись, посмотрела ему в глаза. Она не улыбалась, ее низкий вырез открывал запретные прелести. Наконец она заговорила:

— Джимми, на что ты намекаешь?

Хайме чуть не подавился гамбургером. Обдумывая ответ, он поражался, какая она красивая и напористая.