Возвращение к себе - [20]

Почему так много детей? Всюду взгляд выхватывал из этой свалки маленькие, неподвижные тела. И ни одного воина! Все они были при жизни обычными, мирными людьми…

Здесь не было сражения!!! Здесь была бойня. Люди пришли искать спасения к Богу.

А Он…

Роберт очнулся. На лицо лилась вода. Над ним склонилось багровое лицо с большим похожим на клюв носом. Правый глаз воспаленно поблескивал, левый прикрывала широкая, промокшая кровью повязка.

Гарет плескал воду из фляги. Роберт видел это, чувствовал, но чувствовал как-то не так; будто кожа на лице онемела.

Кое-как повернув голову, он увидел, что лежит на площади у высоких дверей Храма.

Рядом сидел Соль, вперив невидящий взгляд в пространство.

***

- Граф, говорят, вы с каким-то бароном первыми ворвались на башню Вифлеемских ворот? А мы с Бригиттой в числе первых были у Храма.

Маркиз де Бо улыбался напоказ всеми своими неровными зубами. Улыбка на костистом, обрамленном жидкой бородой, лице походила на оскал черепа.

- И что? - граф Парижский не хотел задавать этого вопроса. Само вырвалось.

- Бригитта - настоящий воин. Она показала, на что способна.

- Вы вошли в Храм?

- Ворвались! Неверные падали направо и налево.

Детские тела были везде: под ногами, на алтаре, в нефах, они были даже в маленькой часовне… и на самом Священном Камне…

От них ему теперь было не уйти.

Граф Роберт Парижский Робертин не мог покинуть торжественную службу в храме Гроба Господня.

***

- Ты уезжаешь?

- Какое тебе дело?

- Просто спрашиваю. Но почему?! Только-только началось самое интересное. Неужели ты откажешься от дележа?

- Я забрал свою долю военной добычи.

- А земли?

- Я не за тем сюда шел.

- Мы все шли освобождать Гроб Господень, - красивые губы женщины дрожали от возмущения. - Но это не значит, что я откажусь от своей доли земель в Палестине.

- Бригитта, откуда у тебя это кольцо, подвески и обруч? Их раньше не было.

- Кольцо подарил маркиз. А подвески и обруч я добыла сама. Ты, наверное, забыл что я - воин?

- С кем ты воевала, Бригитта?

***

- Ты не завтракал? - голос Бенедикта вырвал Роберта из воспоминаний;

- Нет еще.

- Пойдем.

Вытирая на ходу руки о край туники, барон повел своего гостя в дом. На столе стояли миски с вареным мясом и овощами. Посередине на доске покоился пышный каравай. В камин для света бросили пару поленцев.

Ведь можно и так, - подумал Роберт, - каждое утро садиться за такой же стол и чтобы рядом копошились дети - вон их рыжие головенки мелькают в зале - чтобы жена толковала о хозяйстве, а во дворе вертелась повседневная жизнь, которая и есть - жизнь.

После еды сидели, потягивая кисловатое вино. Роберту не хотелось вносить сумятицу собственных проблем в мирное течение утра, но барон ожидал продолжения вчерашнего разговора. Пора было расставить точки над 'i'.

- Ты когда из Святой Земли уехал? - спросил Роберт.

- В 99 - осенью. К лету 1100-го был дома.

- После взятия Иерусалима, когда начался всеобщий дележ, я почти сразу ушел в пограничье.

Хотя, это сейчас более или менее понятно, где та граница проходит. Тогда все было зыбко. Какие-то земли освобождались, какие-то переходили из рук в руки по несколько раз. Я со своими людьми, кто пожелал, конечно, ушел на юг к Аскалону.

Слава Богу, хватило ума собрать тогда такие регулярные отряды, иначе все рассыпалось бы, еще не начавшись.

Потом были, три года патрулирования той самой эфемерной границы: разведка, поиск, стычки. И нападать и убегать случалось. Выучился арабскому…

Сельджуки и египетские отряды захватывали людей. Кого продавали в рабство, кого возвращали за выкуп. Торговля рыцарями стала на Востоке прибыльным делом. Бывало и такое: увозили в пустыню, раздевали и бросали просто так, в назидание. Война как война. День за днем.

Хаген попал в плен раненым, потерял речь, да и надежду уже потерял, когда до нас с Солем дошли слухи, что какой-то франк, прикованный к колодезному вороту, качает для правоверных воду. Пришлось наняться погонщиком в караван. Благо, Соль лучше меня по-арабски, да и другие языки знает. Как тогда с больным Хагеном к своим выходили, не спрашивай. Думал, все - конец. Но вышли, а там и меня зацепило.

ALLIOS

Сюда в глухомань юго-восточного порубежья долетали только отголоски сражений, бушевавших в Тивериаде, Антиливане, Эдессе и Галебе. Главным образом, новости приносили воины, заступавшие на смену тем, кто погиб или отправился домой.

Многие, не выдержав испытания пустыней, отчаивались завоевать свое княжество.

Со смертью Готфрида Бульонского всеобщий хаос и раздор настолько усилились, что Роберту одно время казалось - до полного краха остался один шаг. Балдуин, помазанный на престол Иерусалима, вскоре после кончины Блюстителя Гроба Господня, попытался навести хоть какой-то порядок. Лагерь Роберта перестал испытывать недостаток в провианте и ору-жии. Но вместе с тем в порубежье хлынули толпы рыцарей и простолюдинов самого сомни-тельного свойства. Приходилось мириться и с этим. Откажись Роберт - остался бы с горст-кой верных людей, которых что ни день становилось меньше.

Назавтра назначили выход большого обоза с ранеными в Иерусалим. Там, в больнице при Храме, с давних времен обосновалась община монахов настолько искусных в врачева-нии, что слава о них распространилась далеко за пределами Палестины.