Возвращение к началу - [51]

- Ты не против имен? Я Лот, - представился новый знакомый.

- Я Монту.

- Ха, вот тебе имечко! Не сердись! Я, было, подался в хранители, а то и в жрецы, но темперамент у меня не тот вышел. Не смотри, что я одет бедно. Истрепался в дороге.

- Я не сержусь.

- Это я к тому, что некоторую ученость имею относительно традиций. Вот спроси у меня что-нибудь? - Лот гордо посмотрел.

- Ты знаешь что-нибудь о забвениях?

- А ты не промах. Вопрос так вопрос! Можно я поем?

- Да. Не смущайся. Мне не нужно много еды, я хожу в те места знакомиться и смотреть.

Лот ел и помалкивал. Потом прилег, разглядывая с холма город.

- Красиво здесь. И странно то, что ты о чуде не слышал. Ведь странно. Монту, а зачем ты в город пришел?

- Ты меня не понял, - пришлось выдумывать. - Во дворце не говорят о чуде. Хочу понять, что это будет. В городе о том совсем не говорят.

- Из суеверия, чтобы удачу не спугнуть, - пояснил Лот. - А ждали давно.

Лот вздохнул. Потом погладил травку рядом с собой.

- Монту, а ты вообще в чудо веришь? Веришь, что случиться?

- Если честно, Лот, я вообще в них не верю.

Лот вдруг возликовал:

- Но так оно и есть! Вот спасибо, другом будешь! Вот как объяснить простым людям, что никаких чудес нет, всё - законы. - Лот сделал примирительные жесты и заговорил спокойнее, положив руку себе на грудь. - Хорошо, что хоть одного нашел. Бывало били меня за то, что я говорил об отсутствии чудес, даже в тюрьме сидел в одном городе за то, что написал трактат о чудесах. По чести сказать, я тебя как приметил, подумал, что ты меня поймешь.

- Почему?

- Ты необычный. Ты в короля кидался. Ты мятежник, Монту.

- Я?

На косой взгляд собеседника Лот ответил искренней улыбкой.

- Ладно. Скажу просто - смельчак.

- Как тебе угодно.

- Вот когда я тебя просил задать вопрос, знаешь, чего я ждал от тебя?

- Чего?

- Думал, что ты спросишь: будет чудо или нет? А ты не спросил, - с гордостью сообщил Лот.

- А ты не ответил на мой вопрос, - пришлось ему напомнить.

- Еще отвечу. Ты же не торопишься? - Лот заметил неуверенность в выражении лица собеседника. - Я отвечу. Давай о чуде поговорим.

- Говори.

- Вот же странное дело. Что тут чудесного? - начал Лот.

- А то, что непонятно, что чудо из себя представляет.

- Как же не понятно, если это даже ребенок знает!

- Лот, а ты можешь говорить тише?

- Прости, Монту, я шумный, когда-то я произносил много речей в толпу, привык говорить громко. Ради тебя постараюсь. Так вот. Как раз, известно содержание. Другое дело, что простому жителю этого мира никак не объяснят, в чем суть заключена, тогда бы сие событие чудом уже никому не казалось.

- Не пойму тебя Лот. Давай по порядку. Что есть чудо?

Лот даже вздохнул благоговейно, а потом стал опять рассуждать о чуде. По всей видимости, Лот был странствующим философом, понять это удалось едва ли не с полсотни фраз спустя. Рассуждал он пространно, длинно и много, так увлекся, что о присутствии собеседника забыл и рассуждал сам с собой.

- Стой, Лот.

- Ты готов меня опровергнуть? Давай.

- Нет. Я в толк не возьму, что за событие тут в этом конкретном городе должно произойти, что его не нужно по твоим рассуждениям называть чудом?

- О-о-о, а ты следил за моей мыслью, - похвалил Лот.

- Просто скажи, что за чудо!

- Явление владычицы на башне дворца, будто сам не знаешь, - ответил Лот.

- То есть, весь город и гости собрались посмотреть…

- На владычицу. А я о чем? Что тут чудесного? Вот я и говорю…, - Лот продолжил тираду.

Первым желанием было сказать Лоту, что он заблуждается, не по вопросу существования чуда, а по вопросу того, что… Здоровое чувство осторожности подсказало повременить.

- Постой Лот, извини. И верно тема такая, что мне она не интересна. Давай о забвении поговорим. Так ли много ты об этом знаешь, как о чудесах?

Лот, конечно, может оказаться болтуном, а скорее так и есть, однако вопрос его не смутил.

- Так что в том. Забвение, оно понятно, дело такое, что дано для того, чтобы отрешиться от прошлого, да так, чтобы совсем не вспомнить потом свои деяния, - ответил Лот разочарованно. Дискуссия о возможности чудес его занимала больше. - Когда я хотел быть жрецом, я кое-что узнал об этом. Забвения бывают двух видов. Одни даются высшей силой тому, кто сильно желает забыть.

- Как это? Зачем?

- К примеру. Живешь ты на свете, и вдруг, ни с того ни с сего, совершаешь страшное злодеяние, - Лот сделал страшный взгляд для пущей важности. - Жуткое. А потом раскаиваешься так искренне, что всем окружающим становиться понятно, что ты осознал всю вину, и мукам твоим нет конца. Тогда владыка готов даровать тебе свободу и проявить милосердие. Однако, быть прощенным, имея на душе такой позор и муки само по себе - дело страшное. Вот тогда, раскаявшемуся волею владыки может быть даровано забвение.

- И что?

- И что? Памяти твоей конечно не останется, - Лот погрустнел, - однако другие будут помнить. Все равно, останешься одинок, ведь другие будут тебя избегать, вдруг захочется повториться старое. Так лучше смерть. Потому на моем веку ни за одно злодеяние, ни разу не было дано забвения, хоть оно и прописано так в законах. Ведь пойми ты, забвение ничего не меняет.