Возвращение к лисьей норе - [20]

Земан прошел через буфет, где за стаканчиком вина или чашкой кофе сидели известные артисты и декораторы, осветители и рабочие сцены. Это было особое, демократическое, бескастовое общество, какое, как он подумал, может быть только среди работников искусства. Не было здесь деления на людей умственного и физического труда, все были спаяны одной целью, одним делом, и совсем не важно, знамениты они или нет, есть у них деньги на дорогие французские коньяки или едва хватает на пиво и сосиску с горчицей. Но Земан чувствовал себя неуютно. Он понимал, что это особенное и весьма замкнутое общество. В этой атмосфере притворства и масок, эффекта и иронии ощутил он себя инородным телом. Когда он вошел, все повернулись в его сторону. За свою долгую и богатую практику Земан попадал в разные ситуации, но под взглядами здешней публики почувствовал себя просто-таки пригвожденным к позорному столбу.

В буфете Буреша не было. Тот сидел перед зеркалом в своей гримерной и репетировал, меняя выражение лица, шевеля губами, неслышно повторяя какие-то реплики. С годами он стал скромнее, больше заботился о совершенствовании техники, опасался, что подведет память. Он чувствовал ответственность за то, что делает, ибо работа его с окончанием спектакля умирала каждый вечер, и Буреш отчаянно стремился к тому, чтобы после него остались не только фотографии и киноленты, но и слава профессионала высшего класса.

При появлении Земана Буреш занервничал. И Земан вдруг вспомнил их первую встречу в шестьдесят седьмом, самоуверенное поведение актера, нелепую и глупую браваду…

В следующий раз встретились в семидесятые годы, при расследовании самоубийства режиссера Сганела. Буреш, к своему ужасу, оказался тогда в группе диссидентов, которых допрашивали в связи с этим делом. Когда Земан занимался делом «Замок», они встретились в очередной раз.

Теперь перед ним был не тот Ян Буреш — молодой, дерзкий, самоуверенный. Это Земан понял сразу, увидев в зеркале постаревшее лицо актера и то, как он, не надеясь уже на свою память, старательно учит текст роли. Позерство его в замке было, конечно, маской. Неожиданное появление Земана здесь, в театре, заставило Буреша растеряться, но он быстро взял себя в руки.

— Так вы свое убийство расследуете и у нас в театре, майор? — спросил он презрительно, тоном человека, которому нечего бояться.

— Я занимаюсь расследованием там, где это необходимо, — ответил Земан, понимая, что блефовать с Бурешем не имеет смысла.

Хорошо, что я не послал сюда Гайдоша, подумал он, Буреш сразу бы все понял и играл бы с ним, как кошка с мышкой. А после хвастался бы всюду, что высмеял полицейского и обвел его вокруг пальца. Да, это умный, опытный противник, который ничего не боится — уж слишком могущественные защитники у него за спиной. Поэтому с ним надо играть в открытую.

— Вы не боитесь? Ну хоть чуть-чуть? — издевательски спросил Буреш.

— Чего?

— Что беретесь за то, что вам не по зубам.

— А вам не страшно каждый вечер выходить на сцену?

— Допустим, страшно. — Буреш кивнул. — В каждой новой роли и каждый вечер. Но после первой же фразы и первого шага по сцене о страхе забываешь.

— Я уже произнес свою первую фразу и сделал первый шаг.

Буреш вдруг рассмеялся.

— Тогда садитесь, товарищ майор, — и показал на стул у соседнего гримировального стола.

Минуты словесной игры сняли напряженность, даже как-то их сблизили.

— Так в чем дело?

— Вы уже пробовали охотиться с вертолета?

— Нет, это свинство, — отклонил Буреш возможное обвинение. — Я люблю охоту, но как спорт, как честный поединок зверя и человека. У человека есть преимущество — ружье. Но зверь прекрасно знает лес, здесь он дома, и у него отличная реакция. Я вообще с большим удовольствием гуляю по лесу, дышу свежим воздухом, наблюдаю и не убиваю. Такие прогулки просто необходимы при моей профессии — стрессы, сигареты, кофе, пыль на сцене, — чтобы не сыграть преждевременно в ящик. А гнать беспомощного зверя с вертолета, убивать, когда у него просто шансов нет на спасение? Нет, увольте.

— Но вы, конечно же, знаете, что кое-кто так охотится.

Немного помолчав, Буреш признался:

— Мне не нравится то, что творится в замке.

— Почему же вы там бываете?

— Приглашают. А вы бы не пошли? Вы бы отказались?

— Возможно.

— Ну, не трепитесь. Вы там тоже были.

На это у Земана не было ответа. Он вдруг осознал, как неприятно сидеть у гримировального стола, видеть в зеркале свое лицо в ярком свете настольной лампы, рассматривать диковинную маску с чужой, неестественной гримасой… Он упорно пытался не смотреть в зеркала, вести себя естественно, но постоянно натыкался взглядом на свое лицо, казавшееся ему чужим, застывшим с каким-то идиотским выражением. Теперь он понял, почему Буреш именно так усадил его — хотел вывести из равновесия, получить преимущество, потому что сам-то давно привык к игре зеркал.

— Так кто же охотится с вертолета?

— Зампред и все его гости, кроме меня. Я и парни из охраны ходим пешком. Идея с вертолетом пришла в голову Виктору и всем очень понравилась. Говорят, это захватывающе, как сафари, и удобно.

— А кто из них стреляет из комбинированного ружья?