Возвращение изгнанника - [48]

Флинн и Кеннер печально улыбнулись, и Кеннер пояснил:

— Со временем… ко всему привыкаешь. Раньше, когда ужасные происшествия только начались, мы испугались и подолгу обсуждали, что делать. Кто-то хотел оставить этот доспех в склепе, забрать только золото… но мы не смогли. Он — или оно — не позволило нам.

— То есть у нас нет выбора, — добавил Флинн.

— Потому-то мы и обратились к владыке Аншу, — взял слово Каспар. — Я понимал, что здесь творится что-то странное и неправильное, и наверняка при нормальных обстоятельствах был бы весьма раздражен этим. Я в своей прошлой жизни не привык, чтобы мне указывали, что делать. Так что, можно сказать, меня беспокоило собственное спокойствие.

— Должно быть, трудно тебе приходилось в армии, — пошутил Флинн, стараясь развеять мрачное настроение.

— Иногда, — улыбнулся Каспар.

— На вас… наложено заклятие, — определил отец Элект.

— Заклятие? Что это? — спросил Флинн.

— Это магическое принуждение к чему-либо; чары, которые заставляют вас выполнить что-либо, и только тогда вы можете освободиться от них, — объяснил прелат. — Это одна из причин, по которой вы остаетесь относительно спокойны, несмотря на то что большинство ваших товарищей погибли ужасной смертью у вас на глазах.

Кеннер заерзал на стуле.

— А я думал, что это я такой… Бездушный? — подсказал Каспар.

— Угу. Даже когда умер первый наш спутник, я ничего не чувствовал.

— Ты и не мог, иначе заклятие не сработало бы. — Отец Вагаша продолжал: — Братья нашего ордена сейчас изучают вашу реликвию. Когда они закончат, мы постараемся сделать все возможное, чтобы помочь вам освободиться от ее чар.

— Значит, она — зло? — спросил Флинн, как будто у него еще оставались какие-то сомнения на этот счет.

— Порой добро и зло невозможно определить однозначно, — загадкой ответил на этот вопрос отец Вагаша. — Я смогу дать вам более подробные разъяснения после того, как мы изучим эту реликвию. А теперь я советую вам как следует отдохнуть. Вы будете трапезничать вместе с братьями. Нашу пищу нельзя назвать изысканной, но она сытна и питательна. Вероятно, уже завтра будут какие-то новости.

Он поднялся, и все последовали его примеру. Словно по сигналу в покои вошел слуга, чтобы проводить путников в их комнаты. На прощание прелат напомнил им:

— Вечером ждем вас к ужину.

Флинн, идя за слугой, бодро поделился с товарищами своим мнением:

— Кажется, мы не напрасно приехали сюда.

Каспар кивнул, а потом пробормотал задумчиво:

— Если, конечно, мы все не погибнем из-за этого.

После этих слов надолго установилось молчание.

* * *

Вечером они ужинали с братьями и отцом Вагашей, но поговорить с ним смогли не на следующий день, как договаривались, а лишь через неделю. Все это время трое путешественников были предоставлены самим себе. Кеннер и Флинн предпочитали отсиживаться по своим комнатам, проводя вынужденный досуг за картами, сном и едой.

Каспар пристрастился к прогулкам по огромному залу храма, где время от времени присоединялся к одной из групп преподавателей и учеников. По большей части темы их бесед не представляли для него интереса: это были незрелые, предсказуемые, идеалистические рассуждения о жизни и мироустройстве. Однако бывший герцог отметил, что даже самые юные ученики умели четко излагать свои мысли.

В один из дней Каспар пристроился к кружку, где разгорелась особенно горячая дискуссия. Священник, ведущий обсуждение, задавал юношам сложные вопросы и слушал, как они в спорах пытались самостоятельно найти верные ответы.

Прислушиваясь к пылким речам, Каспар улавливал если не оригинальную мысль, то по крайней мере намек на нее. Некоторые из этих молодых людей превратятся в настоящих мыслителей, понял он, и даже самые бесталанные из присутствующих здесь учеников несомненно получат мощный импульс в своем развитии.

Внезапно разозлившись, Каспар сказал себе: «Вот что поистине достойно! Вот на что должна быть направлена энергия человечества: на изучение мира, окружающего нас, а не на его завоевание!» Столь неожиданный накал чувств удивил герцога, и он, немного придя в себя, задумался, что вызвало их. Откуда такая злость? Результат самоанализа оказался неутешительным. Каспар осознал, что всю свою жизнь он провел во мраке, и вот ему показали, что свет существовал, что вся красота и чудо жизни находились всего лишь в шаге от него, а он и не подозревал! Это открытие повергло его в уныние. Кто держал его во тьме?

Каспар заставил себя отвлечься от мрачных мыслей и обратить внимание на задачи, требующие немедленного решения. Обычно он не был склонен к самоанализу и сейчас сердился на самого себя за то, что несколько минут размышлений так расстроили его.

Он вернулся в свою комнату. И только благодаря полному запрету на спиртные напитки в стенах храма ему удалось не напиться в тот вечер.

* * *

Остаток недели Каспар коротал, по-прежнему прислушиваясь к спорам молодых людей, но теперь уже был осторожнее и держался подальше от групп, где обсуждались вопросы, подобные тем, что заставили его задуматься о собственном мировоззрении.

Наконец их призвали в покои отца Вагаши.

Когда Каспар, Флинн и Кеннер вошли, старый прелат пригласил их сесть.