Возвращение, или Свободу попугаям! - [32]

Только проскакав вперед достаточно для страховки от возможного преследования, мы пустили коней в прежнем темпе, устраивающем и всадников и лошадей.

— Здорово ты с ними, — первым выпалил Лакс, явно гордясь моей проделкой. — Только ведь кошелька под кустом-то не было, а Оса!?

— Конечно, не было, — покорно согласилась я.

— Парень — вор. Почему бы так поступила? Пожалела? — спросил Кейр, не то чтобы обвиняя, скорее рассчитывая на ответ. Наверное, дала себя знать палаческая привычка докапываться до сути дела приговоренного, чтобы с чистой совестью вершить правосудие и не мучиться ночными кошмарами о безвинно убиенных. Впрочем, в этом мире с таковых сталось бы лично к убивцу призраками являться и жизнь портить.

— Не могла я его заложить. Ведь этот Ситепа кошель красть не собирался, хотел только всего пять монет взять, чтобы выкуп за свадьбу тестю заплатить, а потом и эти деньги вернул бы. Дурень он, конечно, не подумал, что пропажи так быстро хватятся, да и вообще ни о чем не думал, кроме того, что его Наждину за другого отдадут. Что ж теперь ему из-за одной единственной глупости всю жизнь ломать? — я вздохнула, поискав нужные слова. — Понимаешь, Кейр, иногда надо поступать не по справедливости, а по милосердию.

— По-твоему милосердие лучше? — уточнил Гиз, то ли посмеиваясь, то ли всерьез озадачившись моим поступком.

— Не знаю, — честно ответила я. — Только сам посуди, каждому в жизни ошибиться случается, нет безупречных и непричастных, намеренно или случайно, а любой совершает то, о чем приходится жалеть. Если все наши поступки взвешиваются на весах где-то наверху, то какой бы вы сами предпочли суд: справедливый или милосердный?

Молчание стало ответом, я тоже помолчала почти минуту, выдерживая многозначительную паузу, и заключила:

— Вот то-то и оно. Справедливость может быть самой страшной карой и худшим проклятием. Парень оступился, но его поступок не успел вылиться ни во что дурное и больше он никогда не совершит ничего противозаконного, я видела в его душе твердую решимость. Поэтому выручила дурика, как сумела. Коль какому-нибудь Гарнагу это не по нраву, пусть сам по дорогам ходит, сверкает глазами, да суд творит, я ничуть не возражаю.

— Вольно ты о богах говоришь, магева, — с некоторой тревогой, почти с осуждением, цокнул языком Кейр.

— Я и богам то же в лицо повторю, коль захотят лично выслушать, — спокойно отрезала я, чуток разозлившись.

— Служительница стоит рангом выше, Кейр, и пусть она пока этого не признает, но уже чувствует, — некстати влез Гиз.

Вот упрямый, зараза, так и не уяснил, что я не собираюсь становиться какой-то там служительницей, что я сама по себе и поступаю только так, как хочу. Зато Кейр на эти слова только крякнул и окончательно заткнулся, погрузившись в очередной приступ глубокой задумчивости. Ну хоть какая-то польза!

Впрочем, сие состояние не мешало ему несли службу и бдеть, высматривая всяких недругов, засевших у дороги с враждебными целями. И не вина телохранителя, что этих недругов пока не попадалось. Тракт и впрямь был относительно благополучным, разбойнички, конечно, по слухам, собранным на ярмарке, пошаливали и тут, но в сравнении с другими местами, не так интенсивно. Слишком велик был шанс наткнуться на патруль, передвигавшийся по дороге без всякой закономерности, чем, вероятно, бурно возмущал не только мирных путешественников, пекущихся о личном имуществе и телесном здоровье, но и самих бандитов, не способных составить четкий график грабительских эскапад.

Словом, телохранители несли стражу, Фаль летал по окрестностям, может, надеялся найти чей-нибудь по-настоящему потерявшийся кошелек, а Лакс направил лошадь поближе ко мне и вернулся к разговору:

— Значит, ты пацана пожалела не потому, что он вор, как и я?

— Как ты? Ну нет, Лакс, вор вору рознь. Думаю, ты никогда не крысятничал, не крал у своих, и не брал у того, кто сам нуждался в деньгах. Поэтому моя совесть спокойна. Ты, конечно, мазурик, но в данный момент никаких противоправных действий не совершаешь, и если бы ко мне обратились с требованием выдать тебя, чтобы подвергнуть суду и наказанию за какое-нибудь былое преступление, я ни за что не отдала. Но не потому, что мне плевать на законы, а потому что тебя я знаю и ценю больше всех местных законов. Поколдовала бы или откупилась, но не отдала на расправу, — ответила я.

— Спасибо, — глухо пробормотал рыжий и отвернулся, чтобы я не слишком пристально всматривалась в его подозрительно заблестевшие влагой глаза.

— Двойная мораль, магева? — иронично вставил Гиз, похлопывая рукой по холке своего неприметно-гнедого, но, не смотря на неказистость весьма удачно сложенного и прыткого коня.

— Не-а, круговая порука, — усмехнулась я. — Своих не выдаю. Тебя, это, кстати, тоже касается!

— Заплакать что ли от умиления? — цинично вопросил киллер.

— Не надо, животных жалко, — попросила я.

— При чем здесь звери? — удивился от неожиданности Гиз, даже в седле чуть дернулся.

— Просто поговорка одна на ум пришла из моих краев, — ухмыльнулась я. — Если что-то очень странное случается, у нас говорят: "что-то в лесе сдохло". А если очень-очень странное, вроде плачущего киллера, то упоминают того зверя, который в данном лесу ни при каких обстоятельствах оказаться не мог.