Возвращение Ганимеда [синематографический роман : фрагменты] - [5]
ГВЕНДОЛЕН
Пахнет болотом.
ЛОРД УИЛЬЯМ
Если не хуже. (Пропускает сквозь пальцы зеленую воду.) Но в прошлый раз этот резервуар был сух до дна.
Гвендолен, набравшись решимости, следует его примеру, опуская в воду самые кончики пальцев.
ЛОРД УИЛЬЯМ
Не правда ли, это чем-то напоминает чаши католических храмов, те, что для Святой воды? Вы их видели?
ГВЕНДОЛЕН
(надменно) Возможно, на нынешних экскурсиях. Но я не обращала особого внимания на выдумки католиков.
ЛОРД УИЛЬЯМ
И напрасно. Они большие эстеты, чем мы, и к тому же наши предки. (Его глаза смеются каким-то совсем мальчишеским смехом.) А коль скоро мы все равно не знаем, с какими жестами прикасались к священной воде Нила жрецы Изиды… (Прижимает мокрую ладонь ко лбу, груди, левому, а затем правому плечу. Негромко смеется, встретив эпатированный взгляд Гвендолен.) А Вы довольно забавны.
ГВЕНДОЛЕН
Милорд?
ЛОРД УИЛЬЯМ
Я не подразумевал ничего обидного. Просто Вы чем-то неуловимо напомнили мне мою жену, лэди Фрэнсис, когда она была даже еще моложе Вас. (Улыбается.) Она была своеобразным ребенком — и взирала на мир довольно требовательно.
ГВЕНДОЛЕН
(тихо) Вы уже были тогда знакомы?
ЛОРД УИЛЬЯМ
О, мы росли вместе. Мы ведь дальние родственники.
Гвендолен опускает глаза. Задумчиво погружает всю ладонь в затхлую воду резервуара.
XXVIII
Лондон Бридж со стороны Кинг Уильям Стрит. Черное небо. Андреа стоит и смотрит на воду, опершись на перила моста. Прогуливающиеся прохожие.
Один из прохожих, пройдя мимо Андреа, замедляет шаг, быстро оборачивается. Это Генри Коллинз.
ГЕНРИ
Андреа! (Смеется.) Последнее время в Лондоне легче натолкнуться на зулусских послов, чем на своих знакомых.
АНДРЕА
Генри? Я думал, ты в Оксфорде.
ГЕНРИ
Был. Целую неделю. Мне хотелось бы думать, что я достоин лучшей участи. Я приехал сегодня.
АНДРЕА
Гарри… знаешь, ты — единственный человек, которого мне сейчас вообще хотелось бы видеть.
ГЕНРИ
Эй, постой! То-то ты тут стоял с видом принца Гамлета, когда он думает, произносить или нет тот жутко длинный монолог. Что стряслось?
АНДРЕА
Ничего.
ГЕНРИ
Я уже заметил, что ничего.
АНДРЕА
Или — слишком многое, чтобы об этом имело смысл рассказывать.
ГЕНРИ
Другими словами — рассказ из тебя придется вытрясать как шестипенсовики из детской копилки. Зайдем уж тогда ко мне.
АНДРЕА
Гарри… Что толку — тут все равно уже ничего не поправишь.
ГЕНРИ
Как знать. Идем! Правда, ко мне должен зайти один приятель по Оксфорду — но это ненадолго. Я ему привез конспекты лекций, которые он прогулял.
АНДРЕА
Ну зачем я буду вешать на тебя своих собак?
ГЕНРИ
Не валяй дурака! (С улыбкой обняв Андреа за плечи, увлекает его от перил.)
АНДРЕА
Ладно, не буду.
XXIX
Комната Генри, в которую они заходят, обставлена ампирной мебелью, но заметно, что в этом выражается не вкус хозяина, а просто стиль дома. Вкусы самого Генри видны в другом — повсюду теснятся призы и вымпелы спортивных состязаний, охотничьи ружья, боксерские перчатки. На письменном столе, поперек доски которого почему-то валяется манежный хлыст, стоит фотография Сесиля Родса.
ГЕНРИ
Садись где хочешь, везде одинаковый разгром. В доме сейчас кроме меня только Нэнси, а она говорит, что в моей комнате ей делается дурно. Она, мол, еще рискнула бы попробовать прибрать, если бы под руки все время не попадались то трензели, то патроны. (Открывает бар, достает бокалы, виски и сифон.) А так она чувствует себя не горничной, а грумом или егерем. Не могу же я допустить, чтобы девушке делалось дурно по моей вине. Ты будешь виски?
АНДРЕА
(мрачно) Да. (С бессознательным вызовом выбирает в ящике сигару. Сердито обкусывает кончик, проигнорировав лежащий тут же нож. Откидывается на спинку кресла.)
Генри разливает виски, разбавляет содовой, подходит к Андреа, протянув ему один из бокалов, садится напротив. Отхлебнув виски, ставит свой бокал на столик и тоже выбирает сигару.
ГЕНРИ
(закуривая) Ну, а теперь выкладывай.
АНДРЕА
Легко сказать… Гарри, я правда хотел бы рассказать тебе. Только как-то не получается начать, слова нейдут. Подумай сам, тебе легко было бы рассказывать о том, что тебя попросту высекли. (Отпивает глоток.)
ГЕНРИ
(мягко) Слушай, старина, давай лучше без аллегорий.
АНДРЕА
Ладно. (Выпускает дым.) Понимаешь, я никогда в жизни не испытывал такого дикого унижения. (Его губы подозрительно кривятся, видно, что он перебарывает неожиданно подступившее желание разреветься.) Можно сказать, он в лицо назвал меня бездарностью.
ГЕНРИ
Кто?
АНДРЕА
(через силу) Пальчинский.
ГЕНРИ
Знаменитый пианист? Но какое ты можешь иметь к нему отношение?
АНДРЕА
(безразлично) Я учусь на приготовительном курсе Консерватории, в классе рояля.
ГЕНРИ
(присвистнув) А на воздушном шаре ты не летаешь? Извини. Ты об этом ни разу не упоминал. Я, впрочем, хорош: хотел ведь тебя спросить, какую ты школу кончаешь, мне было не совсем понятно. И все забывал выяснить, где ты учишься.
АНДРЕА
Теперь ты знаешь, где я учусь. Точнее — учился. Потому, что если я бездарность, то с сегодняшнего вечера я там больше не учусь. Тогда это, видишь ли, не имеет смысла.
ГЕНРИ
Постой-постой… Давай лучше по-порядку. (Из передней доносится звонок, о чем-то спрашивающий мужской голос и еще хуже слышные женские ответы.) Черт, это Раддерфорд! Немного невовремя. Ну да ладно — все равно я тебя никуда не отпущу, пока мы не заберемся в твоей истории. (Подходит к дверям, кричит в коридор:) Заходи, Джеймс, докладывать о тебе некому, все укатили в Брайтон! (Возвращается.)
Елена Чудинова на сей раз предстает перед читателями не грозной Кассандрой, но – художником, рисующим совсем иной мир, где история России, стран Европы и США развивается в XX веке совершенно иначе. Ведь в годы Гражданской войны победили не красные, а белые, в России была восстановлена могучая монархия, а Второй мировой войны вообще не было. Но кто бы мог подумать, что зловещие тени кровавых событий начала ХХ века омрачат благополучный 1984 год процветающей Российской Империи?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Роман «Лилея» — продолжение романа «Ларец» и вторая книга историко-фэнтезийной трилогии известной писательницы Елены Чудиновой.Герои повзрослели, их приключения становятся более опасными, так как против них теперь не только демонические силы, но и целое государство, охваченное кровавым безумием, — революционная Франция. Ужасные события вынуждают Нелли покинуть умирающего мужа и устремиться на почти безнадежные поиски похищенного брата Романа…Какой урок должны вынести читатели из трагических событий французской революции, о чем так настойчиво предупреждает автор, чем грозят нам далекие события?
Новый роман известной писательницы Е.Чудиновой, написанный в жанре антиутопии, на этот раз повествует о нашем возможном будущем. Евросоюз в одно прекрасное утро объявляет ислам государственной религией. Собор Парижской Богоматери превращается в кафедральную мечеть, как некогда это случилось со Св. Софией в Константинополе. О терроризме и сопротивлении, о гетто и катакомбной католической Церкви повествует роман, который может стать грозным пророчеством, подобно знаменитым «О, этот дивный новый мир» Хаксли, или «1984» Оруэлла.
Одно из самых известных произведений классика английской литературы Роберта Л. Стивенсона.
Выдающийся бельгийский писатель Жан Рэй (настоящее имя — Раймон Жан Мари де Кремер) (1887–1964) писал на французском и на нидерландском, используя, помимо основного, еще несколько псевдонимов. Как Жан Рэй он стал известен в качестве автора множества мистических и фантастических романов и новелл, как Гарри Диксон — в качестве автора чисто детективного жанра; наконец, именем «Джон Фландерс» он подписывал романтические, полные приключений романы и рассказы о море. Исследователи творчества Жана Рэя отмечают что мир моря занимает значительное место среди его главных тем: «У него за горизонтом всегда находится какой-нибудь странный остров, туманный порт или моряки, стремящиеся забыть связанное с ними волшебство в заполненных табачным дымом кабаках».
Однажды утром древлянский парень Берест обнаружил на свежей могиле киевского князя Игоря десятки тел – то княгиня Ольга начала мстить убийцам мужа. Одним из первых нанес удар по земле древлян юный Лют, сын воеводы Свенельда. Потеряв всех родных, Берест вознамерился отомстить ему. Не раз еще в сражениях Древлянской войны пересекутся пути двух непримиримых противников – в борьбе за победу и за обладание мечом покойного Игоря, который жаждет заполучить его сын и наследник Святослав.
Серия: "Стрела" Во время строительных работ в Керчи в подполе разрушенного дома находят золотую вазу с изображениями из скифского быта и ряд других предметов. Как они туда попали, из какого кургана их добыли, кто были люди, их спрятавшие, - археологи или злоумышленники? Над решением этих и многих других вопросов, связанных с находкой, работает группа археологов. Разгадывая одну загадку за другой, они находят следы тех, кто добрался до сокровищ, а затем находят и самый курган. Находки помогают ученым сделать серьезный вклад в историю скифских племен.
В историко-приключенческих произведениях В. Н. Балязина, написанных для детей старшего возраста, в увлекательной форме рассказывается о необыкновенных приключениях и путешествиях. Судьба забрасывает героев в различные части мира, их перипетии описываются на фоне конкретных исторических событий.
Повести известной английской писательницы, посвященные истории Англии. Первая повесть переносит читателя в бронзовый век, вторая - во второй век нашей эры. В обеих повестях, написанных живым, увлекательным языком, необыкновенно ярко и точно показаны нравы и обычаи тех далеких времен.